Анклавы в аду. Встречный прорыв

— Так я в стрелки давно ушел, как Рябой мою контору разнес так я и ушел. Только он, скорее всего, и забыл об этом… Ну ниче, напомню… — и Володя смачно сплюнул через плечо.

Капитан в ответ на такое заявление не сказал ничего — достал из планшета красный карандаш, проверил пальцем качество заточки и протянул его вместе с картой бредуну, на, мол, рисуй.

Вова положил планшет с картой на колено и стал красными крестиками отмечать известные ему места базирования членов банды. Вид у него при этом был очень сосредоточенный. Вскоре все Михнево покрылось красными пометками, а на полях бредун проставил комментарии вида: «3–7 брат, 3 бл.» или «14-3 бр, 12 бл.».

«Брат» — это, понятное дело, «браток» или «братва», «бл.» поначалу повергло меня в некоторое недоумение, но, немного подумав, я все-таки понял, что это означает.

* * *

Полтора часа — время на подготовку серьезной операции явно недостаточное, так что определенный авантюризм в наших действиях присутствовал. Расчет был, прежде всего, на внезапность, скоординированность действий, ну и на превосходство в выучке, куда же без этого?

Штурмовать в лоб Рябого, засевшего в своей «цитадели», никто не собирался — играть «в войну» в огромном (а главный цех бывшего кирпичного завода раскинулся больше чем на три сотни метров в длину и почти на сотню — в ширину) незнакомом помещении при десятикратном превосходстве противника можно только в кино. По плану мы собирались выманить большую часть бандитов за пределы собственной территории, после чего штурмовая группа под командованием старшего лейтенанта Малченко должна была проникнуть на территорию завода и похитить Рябого. Естественно, не сразу, на «замучивание» банды отвели восемь часов, и сейчас настала пора прокатиться в Михнево.

* * *

Вотчина «Столбовых» была отделена от собственно городка железной дорогой и включала в себя кроме территории кирпичного завода еще и бывший строительный рынок и ремонтно-механический завод, который можно было считать по нынешним временам кладовой графа Монте-Кристо и пещерой Али-Бабы в одном флаконе — как рассказал нам Сантик, до Большой Войны завод ремонтировал разнообразнейшую строительную и дорожную технику и выпускал всякие металлоконструкции вроде торговых павильонов, так что оснащение там было богатое. Многие ватаги тогда еще диких бредунов пригоняли туда технику для переоборудования в машины «Воинов дороги», как, усмехаясь, сообщил нам союзник. Все эти подробности Володя знал из первых рук — его отец работал на этом предприятии, да и он сам начинал свою трудовую деятельность там.

— А потом, лет восемь тому как, пришел Рябой со своими, я тогда в Городе был — материалы для работы закончились, вот мы набирали всякое-трубы там, прокат, пластик… Два месяца вламывали как лошади, чай на себя не на дядю… А когда вернулись, то выяснилось, что даже за забор попасть не можем, не пускают. А у нас там все — жили ведь, как говорится, без отрыва от производства. А производство Ивану по барабану — ему бы побыстрее навар снять, а там хоть трава не расти. Ну и наши, кто порукастее да поголовастее, разбегаться начали, а мне нельзя — батя, мать да братова семья — куда нам кочевать-то? К тому же и машины сволочь эта забрала…

— Это что же, ты за все эти годы способ, как ноги сделать, не придумал? — изумился капитан.

— Да придумал я! Только время нужно! — зло ощерился бывший мастеровой. — Я ж говорю — колеса нужны были. Я уже и грузовик подыскал, и восстановил его почти, но какая-то сука сдала. Хорошо — только машину, а не меня за попытку побега… А то бы точно пары пальцев лишился!

— Прям даже так?

— А то! А уж плетей выхватить — как не фиг делать.

Южане, как люди слабо знакомые с нашими реалиями, только головами качали, а мы с таким уже сталкивались, причем неоднократно. Надо полагать, что те сектанты, что у посадских в Шатуре на добыче торфа горбатятся, тоже не ангелы были. Или те «дикие», которых мы в Люберцах разогнали. Меня удивляло, нет, скорее даже огорчало, то, что такой нетронутый оазис прошлого не отошел к какому-нибудь нормальному анклаву. Достанься такой вот механический завод нам или монахам, да пусть даже и владимирским — и работал бы, людей кормил и всем в округе жизнь обеспечивал. А тут, южнее сгоревшей в пламени войны Столицы, находилась настоящая Зона Тьмы. Нет, не в том смысле, как наши старики говорили — «РЗС», что означает «радиация, заражение, смерть», а потому что люди лишились надежды. Каждый живет даже не днем, а часом, а то и минутой. Оттого и дуэли эти дурацкие, и война непрерывная.

— … а в лесочке вон том, — и Володя махнул рукой в сторону большого массива, видневшегося точно на север от нашей нычки, — там вообще питомник ВТИСПа.[49] Благодаря ему мы и выжили. Да еще Отделение ВИРа.[50]

— А это что за звери такие — втисп с виром? — Говорун не только слушал, но и аккуратно делал пометки в своей «библии».

— Да вы что, правда не знаете? Это же институт до войны такой был — фрукты-ягоды всякие выращивал, а второй зерном и картошкой занимался.