Анклавы в аду. Встречный прорыв

«А это еще что за фигня?» — несмотря на то что приколы южан меня заинтересовали, но дело — прежде всего:

— Пойдем, Сантик, обговорим кое-что… — пленные, хоть и без наручников, по-прежнему сидели на земле под прицелом нескольких автоматов, и я дал знак караульным, чтобы им позволили встать.

— Пойдем, отчего ж не пойти? О, Следопыт, что это друганы твои делают? — в голосе бредуна сквозило нешуточное удивление.

Оборачиваться в такой ситуации — глупость несусветная. Делать так нас давно отучили, так что повернулся я, только когда шагнул примерно на метр в сторону и встал левым боком к пленному — таким образом, что моя ведущая рука, как, впрочем, и оружие, оказалась прикрытой от захвата корпусом. Привычка, что поделать?

Два крепких прапора (в группе Удовиченко рядовых и сержантов просто не было — одни офицеры и прапорщики) вывернули наемному убийце руки за спину, поставили его на колени рядом с одним из «Донов» и дополнительно зафиксировали его, наступив своими «сорок последними» лапами на голени. Удовиченко, встав сбоку, наклонился к нему и что-то негромко спросил. Что именно, я, несмотря на небольшое расстояние, не расслышал. Фрезер мотнул головой, видимо, показал, что не готов к сотрудничеству… Даже если он что-то и сказал, то надетый на него противогаз звуки глушил хорошо. Полковник сокрушенно всплеснул руками:

— Ай-ай-ай, а ведь все так хорошо начиналось! Ну, значит, «слонозавр»…

Капитан Верстаков деловито оттянул гофрированный шланг и… просто засунул его свободный конец в выхлопную трубу!

«Технологично и эффективно! А главное — эмоции не включаются и нервы экономятся. Бить связанного человека совсем не так легко, как кажется людям, с нашей спецификой незнакомым. Я, к примеру, очень не люблю экспресс-допросы проводить. Нет когда надо, значит — надо, но не люблю… А тут вроде как ничего и не делаешь — вставил трубу. Вытащил. Вставил — вытащил…»

— Пойдем, Сантик, пойдем, — повторил я и потянул бредуна за собой.

* * *

Фрезер, как выяснили наши южные гости, действительно был из «Сайока». И в Михнево кроме него обретались еще человек пять из клана. Где именно — он не сказал даже перед смертью.

Верстаков, рассказывая мне про допрос, сказал:

— Он про Рябого этого все выложил. И где живет, и чем дышит, а вот корешей своих ни в какую сдавать не хотел. Так и сказал: «Рябой — это работа, а они — семья».

— Что же методов жестче, чем игры с противогазом, не применили? Или постеснялись?

— Нет, не постеснялись. Только он нас все-таки перехитрил.

— Как это?

— У машины неудобно было, так его когда отвязали, он на охрану бросился. Без дураков, по-серьезному, Бубену сонную артерию перегрызть попытался. Ну и пристрелили его от греха подальше.

— Иди ты?! — поступок наемного убийцы вызвал уважение. Человек из принципа на смерть пошел.

Глава 8

Михнево, 53 километра от Города.

«Если у людей нет одной цели, а только маленькие собственные проблемки, то управлять ими вы сможете с легкостью!» — эти слова, сказанные Виталием Андреевичем много-много лет назад, враз подтвердились снова. Бредун Володя после непродолжительного разговора со мной согласился с большинством предложений, вытер правую руку о штаны и протянул ее мне:

— Заметано, Следопыт! Много не много, а десяток надежных ребят у меня есть. А к Дауру я сам пойду — только машину дай.

Второго пленника он уговаривал уже сам, и, надо сказать, справился с этим делом отлично — татуированный парень с загадочным прозвищем Мувит голосу разума внял и даже согласился поработать гонцом, отправившись в родное Малино.

В настоящий момент мы как раз ждали его возвращения, с комфортом разместившись в густых зарослях орешника рядом с остатками почти совсем развалившейся пригородной станции у заброшенной железнодорожной ветки. До штаб-квартиры Рябого — местного кирпичного завода отсюда было чуть меньше трех километров. Полчаса назад мы встретились с Сантиком, который рассказал, что в самом Михнево все относительно спокойно, если, конечно, не учитывать того, что «Столбовые» собирают бойцов, половина заведений, принадлежащих Лавочнику закрыта, а глава «Тараканов» Даур часа три как уехал на какую-то важную встречу в Чехов.

— Да, и еще… полицейские наши на стреме все, Следопыт. Записку твою я для Ризена передал, но не думаю, что кто-то из них сможет подтянуться.

— Это почему? — Верстаков оторвался от подробной, «километровой» карты местности, имевшей, на мой взгляд, только один недостаток — она была выпущена лет за пятнадцать ДО Тьмы, и половину новых ориентиров мы на ней проставить не успели.

— Их всего полсотни, может, чуть больше, а у Рябого только под рукой двести всегда есть! Ну, или почти двести… Два десятка вы с утра пораньше положили… Так люди Лавочника еще и имущество охранять должны.

— А что полиция — это все, что у него есть. А как же работяги?

— Работяги в перестрелке в зачет не идут. Помахаться — это да, а стрелять — совсем другой коленкор.

— А ты сам? — я посмотрел на лежавший у бредуна на коленях «калаш».