Ангелы далеко

Поразмыслив, она уже не допускала, что Ларичев причастен к убийствам. Он просто не может быть убийцей, как солнце не может быть холодным, камень — мягким, лед — горячим. Но все же… все же какой-то крохотный червячок сомнений оставался в душе, и никак его оттуда было не выгнать. Поэтому Инна всю неделю была зла на Валерку, практически с ним не разговаривала, несмотря на то что тот всеми силами старался загладить свою вину. Оставаясь непреклонной, она отвергла приглашение поехать с ним в город, а в субботу не пошла на дискотеку, зная, что Зорин будет ее там ждать.

Во вторник на следующей неделе Инна почти пожалела о том, что испортила отношения с участковым. Причина оказалась проста: Вадим исчез. Как в воду канул! Впервые за все прошедшее время не приехал, чтобы забрать ее с работы домой, и не отвечал на телефонные звонки. Точнее, его мобильный все время оставался недоступным. И когда прошли все разумные сроки возвращения Ларичева, Инна начала паниковать. Теряясь в догадках, даже подумала о том, не связаться ли с Валеркой, не попросить ли его выяснить, что могло случиться.

Время близилось к полуночи. Еще никогда Вадим не задерживался на работе так долго. Даже если бы у него сломалась машина, это не причина — лесовозы всегда идут колонной, кто-то из водителей непременно подобрал бы его и давно уж привез домой. А Ларичева все нет и нет! И телефон все так же недоступен. Хотя последнее не должно было особенно настораживать, ведь мобильная связь пропадала в лесу нередко, но сердце у Инны трепетало, словно в ощущении близкой беды. К тому же в это время Вадим уже не должен быть далеко от поселка!

Не зная, что и думать, девушка металась по квартире. То застывала у окна, то прислушивалась у двери. Но в подъезде было тихо, а на улице не видно ни прохожих, ни света фар мощной машины, держащей курс к дому. Инна в который раз взглянула на часы — двадцать три пятьдесят. «Ну все, еще десять минут, и звоню Валерке», — решила она. И замерла, глядя теперь только на часы в ожидании, когда истечет намеченное время.

Но тут на лестнице наконец-то послышались долгожданные шаги. Вздрогнув, Инна замерла — шаги были медленные, тяжелые, Вадим ходил совсем не так. Если только чего-то не случилось… Охваченная страшной мыслью, девушка кинулась в прихожую. Но все ее опасения оказались напрасными: в квартиру вошел Ларичев, слава богу, целый и невредимый. И, захлопнув дверь, привалился к ней спиной, глядя на Инну из-под полуопущенных век.

— Ты… — только и смогла выговорить пораженная она.

Да, это был Вадим. Но в каком виде! Одежда на нем с чужого плеча, вместо белого свитера, в котором ушел из дома утром, что-то темное, явно не подходящее по размеру. Лишь наброшенная, как обычно, сверху куртка вернулась домой вместе с хозяином. А главное — у него были совершенно другие глаза. Тоже какие-то чужие, не его.

— Иннулька, — не отрываясь от двери, Вадим виновато улыбнулся, — я сейчас пьяный в хлам, ты уж прости.

Вот оно, оказывается, что! Все объяснилось так просто! Успокоенная и одновременно сраженная наповал Инна стояла молча. У нее не было слов. Она так ждала его, так волновалась, а он…

— Прости, Иннуль, — видя ее потрясение, повторил Ларичев и, скинув на вешалку куртку, принялся разуваться.

— Ты мог хотя бы позвонить, — обретая дар речи, заметила Инна.

— Не мог! — Разувшись, Вадим выпрямился и направился в ванную. — Телефон накрылся. Бесповоротно. Придется теперь покупать новый.

— Что значит «накрылся»? — Инна пошла следом.

— То и значит — накрылся медным тазом! — весело сообщил он, берясь за дверную ручку. — Я в душ, Иннуль.

— Да ты же сейчас там просто утонешь! В таком-то состоянии! — встревожилась Инна.

— Не утону, Иннуль, — подмигнул ей Вадим. — Сегодня мне не судьба.

У Инны такой уверенности не было. Поэтому она все прислушивалась к журчанию воды, разогревая ужин. Но Ларичев справился без осложнений и довольно быстро вышел, едва Инна начала накрывать на стол. Сейчас он, немного протрезвев, уже гораздо больше был похож сам на себя. Увидел хлопочущую Инну и остановился у дверного косяка, оперевшись на него рукой, улыбнулся:

— Ну что ты так беспокоишься, Иннуль? Я ведь и сам мог бы все приготовить. А ты тут без меня хоть что-нибудь ела?

— Ела, — коротко ответила Инна.

Что толку сейчас рассказывать о том, что волновалась за него и потому ей весь вечер кусок в горло не лез? А он заявился даже не с пьянки, а с какого-то кутежа, поскольку с обычной пьянки не приходят в таком вот «разобранном» виде… Конечно, Вадим свободный человек, волен бывать, где ему хочется, но ведь мог бы подумать о ней! Разве сложно было всего-навсего позвонить и просто сказать, что жив, что ничего с ним не случилось? Наверняка ведь догадывается о тех чувствах, которые Инна испытывает к нему! Она же их и не скрывала, несколько раз весьма откровенно давая понять, что Вадим ей глубоко — очень глубоко! — небезразличен… Тут Инна вспомнила его слова про телефон и спросила:

— Так что у тебя все-таки случилось?

Не ответив, Ларичев лишь снова улыбнулся. Потом коротко рассмеялся.

— Инка…