Ангелы далеко

— Инесс, успокойся. — Зорин обнял ее, застывшую, напряженную, неподатливую. — Пойми, я для тебя и стараюсь. Или ты хотела бы, чтобы тебя начал опрашивать кто-то другой? Наших здесь сегодня хватает! Но это было бы, могу тебя заверить, во сто крат хуже. Меня-то ты знаешь, и то вон как взвилась. Кроме меня, общаться с тобой в такой ситуации вежливо, как ты к тому привыкла, никто не стал бы, поверь мне на слово. Пойми, у нас не салонный разговор, не дружеская беседа.

— Уже поняла, — отстраняясь от него, сухо ответила Инна.

— Обиделась? — понял Валерка. — Зря, Инесс! Это моя работа. Кстати, в наших с тобой профессиях очень много общего. Как ты, бывает, колешь людей своими иголками ради их же пользы, так и мне порой приходится быть не слишком милым в общении, чтобы добиться правды. В нашем поселке безнаказанно разгуливает законченный подонок, и он должен быть пойман!

— С этим я согласна, — кивнула Инна. — Однако не согласна с тем, что ты решил заподозрить Вадима.

— Как уже было сказано, подозреваю я не только Ларичева. Но и его из вида не выпущу. — Голос участкового становился все жестче. — Потому что я давно здесь живу и хорошо знаю его. Знаю так, как не знаешь ты. Для тебя он романтический герой, а для меня — озлобленный жизнью волк, которому есть за что мстить женщинам: за то, что вынес в детстве от матери, и за Ларису, за то, что его жена сейчас в земле, в то время как другие разгуливают поверху. Речь идет об убийствах, о целой серии убийств, я буду прорабатывать все возможные варианты, не исключая того, что убийцей может оказаться Вадим. Как бы тебя это ни злило.

— У тебя нет на него никаких доказательств! — вспылила Инна. — Одни твои домыслы!

— Да, нет, согласен. Действительно, никаких. Так я пока и не предпринимаю ничего, как видишь. Все строго по закону. Не имея законных оснований для подозрения, я даже не пытаюсь уговорить тебя, чтобы ты переехала от Вадима куда-нибудь в другое место.

— И думать об этом забудь! — обрезала Инна.

— Забыть не забуду, — усмехнулся Валерка чему-то. — Но, может, самое логово волка и есть то место, где потенциальная жертва может находиться в наибольшей безопасности, ты как считаешь? Ага, молчишь… Я так и думал. Ну, если вдруг будет что сообщить, ты уж, пожалуйста, не откладывай это дело надолго.

У Инны гневно сверкнули глаза:

— Ты что, в шпионки меня завербовать пытаешься?

— Просто прошу помочь, если представится такая возможность. Потому что цена за неоказанную помощь может быть слишком высокой. И ее груз ляжет на твою совесть, Инесс! Подумай об этом хорошенько. Как и о том, что на месте очередной жертвы можешь оказаться ты сама.

День для него прошел не зря! Он до сих пор с волнением вспоминал потрясенное Иннино лицо и ее испуганные глаза. Ради того, чтобы заглянуть в них и пить из них этот испуг, наслаждаясь каждой каплей, стоило опуститься до того, чтобы прикончить старуху.

До прихода Инны на место совершенного преступления ему было просто стыдно за такое неприглядное убийство. В течение дня до его ушей не раз и не два доносились слова окружающих, мол, это на него совершенно не похоже, что раньше таких женщин он никогда не убивал. Да, не убивал! Никогда не опускался до старух! И даже сейчас с отвращением вспоминал запах беспомощно приоткрытых старушечьих губ, запах ее тела, совершенно отличный от запаха молодых женщин. Лишь осознание полной власти над мертвым телом помогло ему завершить, так сказать, процесс, не бросить на полпути. Но долго еще после этого оставался неприятный осадок, словно кислый привкус во рту.

Только когда Инна подошла к ФАПу и увидела тело, все резко изменилось. Он явственно видел, как глубоко девушка потрясена случившимся. Сегодня ему удалось затронуть ее. Очень ощутимо затронуть! Даже если бы он схватил Инну руками, эффект был бы не таким сильным. Еще вчера ему хотелось схватить ее, сжать, стиснуть, напугать так, чтобы она не смела даже шевельнуться. А потом, быть может, поцеловать ее прелестные губы, целовать грубо, прекрасно зная, что Инна не посмеет возразить. Но сегодня — все иначе. Сегодня он осуществил не мимолетное желание, дотронулся не до тела, как мечталось раньше, а проник гораздо глубже, до самого ее сердца, сжав свою руку на нем. И пусть Инна не знает, кто именно сделал это, не беда. Зато теперь, каждый день подходя к своему ФАПу, девушка будет думать о нем, пока еще для нее безымянном, но тем не менее реально существующем. А он будет знать, что она о нем думает. Каждый день.

Эта мысль не могла не волновать его, и он упивался ею всю последующую ночь.

Сообщить Вадиму, в чем подозревает его Валерий, Инна так и не решилась. Как и сказать, что знает: Вадим той роковой ночью уходил из дома.