Ангелы далеко

Проснувшись сама, без будильника, Инна разнеженно потянулась всем телом. Потом, не торопясь выбираться из-под одеяла, перевернулась на спину и открыла глаза, обнаружив, что в комнате лишь начинает светлеть. Надо же, негодяй-будильник бессильно молчит, а она все-таки выпрыгнула из сна просто в силу уже выработавшейся привычки. Ну и ладно, раз так рано, можно со спокойной совестью перевернуться на другой бок и, изменяя привычке, преспокойно продолжить спать дальше. Или…

Инна встрепенулась, прислушалась к тому, что творится в квартире. Вокруг стояла тишина, из чего следовало, что Вадим тоже еще не встал. А значит, у нее сейчас имеется шанс подняться первой и приготовить им обоим завтрак. Помнится, с вечера они что-то вдруг заговорили про картофельные оладьи, вот и надо сделать их, горячие, хрустящие. Как раз к тому времени, когда Вадим проснется и выйдет из комнаты.

Окрыленная идеей, Инна легко соскочила с кровати, подхватила халатик и, уже на ходу затягивая на талии поясок, пропорхнула через большую комнату и прихожую… чтобы столкнуться с выходящим из ванной Вадимом.

— Иннулька, ты чего? — спросил тот, поневоле приняв ее в свои объятия.

— Я… это…

Инна отступила на шаг. Взглянула в его лицо со спадающей на лоб еще влажной и взъерошенной после умывания челкой. И больше говорить ничего не потребовалось, потому что он, как обычно, все прочитал по одному только ее взгляду. И от души рассмеялся:

— Понятно. Значит, мы с тобой сегодня оба решили не выспаться ради того, чтобы не оставить друг друга голодными.

— Ну да, — тоже засмеявшись, развела девушка руками. — Как-то вот так… что-то вроде того…

— Ну и что теперь? — спросил Ларичев, все еще продолжая улыбаться. — Разойдемся по комнатам, где, вместо того чтобы снова уснуть, будем чутким ухом караулить, как бы конкурент не пробрался на кухню первым? Или сразу пойдем туда вместе?

— Давай уж лучше сразу, — кивнула Инна.

Быстро приведя себя в порядок в ванной, она присоединилась к нему, уже вовсю колдующему над завтраком. Работа спорилась: один чистил картофелины и передавал другому, другой тер, а первый, все начистив, уже брался замешивать. А потом им вдруг пришло в голову жарить полученное тесто на разных сковородках — у кого быстрее получится. Вадим снимал со своей сковородки крошечные хрустящие оладушки один за другим, а вот у Инны тут вдруг что-то не заладилось. И она все никак не могла понять, почему Вадим так хитро улыбается, пока случайно не взглянула на вентиль газовой плиты.

— Ах ты, жулик! — напустилась девушка на него, незаметно ухитрившегося пригасить огонь под ее сковородкой до минимума.

— Иннуль, только без рук! А то ведь самой же потом лечить придется! — Вадим ловко увильнул от жаждущей мести Инны, после чего легко поймал летящее в него скомканное полотенце. А потом в знак примирения протянул к ее губам успевший немного остыть оладушек. — Лучше попробуй!

— Все равно жулик. Вот тяпнуть бы тебя сейчас за пальцы… — проворчала Инна, проводя пробу из его рук.

— Тяпай, — разрешил он. — Может, будет еще вкуснее?

Но Инна этого делать, конечно же, не стала. Ограничилась тем, что просто прогнала Вадима от его «удачливой» сковородки, демонстративно подставив ему свою, пусть теперь и такую же горячую, но все равно, дело принципа. Ларичеву ничего другого не оставалось, как молча покориться этому решению, и он встал от Инны с другой стороны, время от времени все еще чему-то едва заметно улыбаясь.

И девушка украдкой поглядывала на него. Сейчас он был каким-то другим, что невозможно было не заметить. Но она не стала ни о чем спрашивать Вадима: если у него сегодня не просто хорошее настроение, а есть для этого какая-то причина, то, если захочет, сам все потом расскажет.

В эту ночь, с пятницы на субботу, он снова долго не мог заснуть. У него была проблема, и очень серьезная: он все никак не мог выбрать следующую жертву. Лежа без сна в кровати, он все перебирал в памяти лица живущих в поселке женщин. И каждый раз безрезультатно.

Комизм ситуации был в том, что кое-кого из баб ему порой просто хотелось прихлопнуть, сгоряча и за дело. Он, конечно же, знал, что не сделает этого, но желание возникало не раз. А вот найти жертву для заранее продуманного и выношенного убийства не получалось. Выбрать бы такую, как Инна, похожую на нее… Но где в их поселке, да и во всем белом свете, найдутся еще такие глаза, и такие брови, и чистый высокий лоб, и крошечный трогательный носик, и губы, в которые его время от времени так и подмывает впиться своими? Нигде таких не найти!

Значит, решил он, устав от терзаний, надо просто найти бабу посимпатичнее, которая часто приходила к Инне на прием и была бы с ней в хороших отношениях. Ведь на самом деле на сей раз нужно выбрать жертву, собственно, не для себя, а для Инны. Довольно привередничать, сказал он себе. Если что-то не понравится в выбранной бабе, сделай так, чтобы нравилось, закрой глаза на недостатки и внимательнее вглядывайся в достоинства, только и всего. Как говорится, стерпится — слюбится. Тем более что «любить» предстоит не слишком долго.