Андрей Столяров

О серьезных вещах я слушать уже не могу и минут через двадцать осторожно выскальзываю за дверь. Спустя мгновение появляется Чак. Мы, не сговариваясь, поднимаемся на четырнадцатый этаж и устраиваемся в кафе, где кроме нас нет никого. Из окна открывается вид на проспект, по которому медленно, как мигрирующие муравьи, с явной натугой ползет плотный автомобильный поток.

— Ну и что? — спрашивает Чак.

— Да ничего, — отвечаю я и пожимаю плечами.

Настроение у меня приподнятое, но сумбурное, и, судя по тому, как нервно выглядит Чак, у него состояние нисколько не лучше.

— Ты веришь, что это действительно связь?

— Похоже на то, если только мы себя не обманываем.

— Ну, дай бог, если так…

И Чак, слегка путаясь от волнения, говорит, что у него при контакте с Ай Динь вообще никакой внятной картинки не возникало. Это не было визуалом в его подлинном смысле. Скорей — набор ощущений, в котором всплывали отдельные зрительные детали. И он, Чак, просто не понимает, как Саймус Тилд, это второй оператор, кстати, прежде работавший в АНБ, сумел собрать их в осмысленный и внятный сюжет.

— Но сам контакт был?

— Что-то такое… очень неопределенное… Вот рука с хлебом, она точно была, и реку, по-моему, я тоже видел… А чтобы все вместе…

Он дергает темной щекой.

— Полагаешь, фальсификат?

— Ну, заявлять публично я бы об этом не стал… Однако немного откорректировать мои скриншоты по твоему материалу — вполне могли. Здесь подтянуть, там добавить, в третьем месте слегка, совсем чуть-чуть, уточнить… И знаешь, что хуже всего? А то, что, просмотрев визуал в собранной форме, я теперь верю, что видел все именно так. Хоть через полиграф меня пропускай. А у тебя, как я понимаю, сомнений нет?

Я отвечаю ему, что, разумеется, сомнения были и у меня. Но вот сегодня, посмотрев оба чистовых визуала, не знаю, быть может, операторы их и в самом деле отредактиро­вали, я вдруг — вопреки всем сомнениям — ощутил, что во время этих сеансов дей­ствительно ино­гда вижу Дафну. Точнее — вижу эпизоды жиз­ни на Терре ее глазами. И вряд ли это можно объяс­нить обычным самовнушением, когда человек видит именно то, что страст­но жаждет увидеть. Ведь что такое спонтанная аутоге­ния? Это рекомбинация уже известных, за­ведомо знакомых ре­ци­пи­енту явлений. Подсознание лишь увязывает их между собой. А в моих, достаточно длительных визуалах, коих, между про­чим, скопилось уже восемь штук, наличествуют подробности, ко­торых в земной жизни нет. Я просто не смог бы их самостоя­тельно вообразить. В качестве примера я привожу схватку с кар­ликовыми волками, выловленную из моего «трансцензуса» примерно месяц назад. Это были именно волки, только размером с лису, и не серые, как следовало бы ожидать, а почему-то синевато-зелено­ватые. Кстати, и уши у них были тоже не волчьи. Мне бы такое в голову не пришло. Хотя доказать, что это был подлинный нуль-контакт, я тоже, разумеется, не могу. Лорд, скорее всего, прав: нужный сигнал проходит лишь на фоне экстремальных эмоций, а поскольку подобные ситуации в жизни терран складываются, по большей части спонтанно, то и связь устанавливается спонтанно, когда ее вовсе не ждешь. И я, разумеется, не могу поручиться, что Дафна на Терре тоже чувствует этот контакт, не могу поручиться, что она, в свою очередь, хоть как-то воспринимает меня.

Я хочу успокоить Чака и потому свою уверенность слегка акцентирую. Смещаю действительное к желаемому, чтобы оно выглядело правдоподобнее.

Чак это, видимо, понимает и вдруг хитро прищуривается:

— Слушай, а правда — дошел до нас такой слух, — что доктор Менгеле предложил руководству новый гениальный проект? Яко­бы осенило его. Чтобы, значит, несколько сотрудниц ДЕКОНа, добровольно конечно, вступили с тобой в сексуальные отношения? Не образуется ли при этом между вами нуль-связь? Это действительно так? Интересно, а право выбора таких сотрудниц тебе дадут? Ну — завидую. Очень, очень перспективный экс­перимент…

— Можешь поставить этот эксперимент на себе, — в тон ему отвечаю я. — Ты ведь женишься, да? До нас тоже доходят кое-какие слухи. Вот и напишешь потом подробный отчет. Можешь подать его непосредственно доктору Менгеле. Так сказать, в виде личной инициативы.

— Да ладно, — говорит Чак. И неожиданно хрустит пальцами, как будто хочет их отломать. На меланиновой коже, на косточках проступают желтые пятна. Белки глаз на темном, скуластом лице ярко блестят. — Я вот чего боюсь по-настоящему, — шепотом признается он. — А вдруг пророчество, которое содержится в Книге книг, лишь эхо, лишь отражение каких-то древних, но вполне реальных событий? Вдруг это все у нас уже было? Арконцы тут ни при чем. Они — не причина, они — ее формальное проявление. Они лишь посланники, герольды Судного дня. Они лишь огласили тот приговор, который ни смягчению, ни обжалованию не подлежит. Вот — плаха, вот — топор, вот — палач. Нам даже барахтаться не имеет смысла. Нам остается только лечь, закрыть глаза, замереть и ждать.

Я отвечаю: