Андрей Столяров

Сама история находки рукописи, приписываемой Холиусу Скриптору, история ее спасения, расшифровки и представления в научной среде могла бы стать сюжетом голливудского боевика. Профессор Ганка обнаружил данную рукопись в хранилище Национального Йеменского музея, в Сане, и поначалу особого внимания на нее не обратил. Областью его интересов была история зейдитов («умеренного» течения шиизма, которое в VIII веке нашей эры основал Зейд ибн Али). О существовании «манускрипта Войнича» он тогда не подозревал. Обстановка в Йемене в это время была катастрофическая. Только что в результате бурных народных волнений, вылившихся в настоящую ре­волю­цию, был свергнут президент Салех, правивший страной более трид­цати лет, к власти в Сане пришли хуситы (кстати, испо­ведовавшие зейдизм). Образовался некий Революционный со­вет, но наряду с ним — несколько политических группировок, каждая со своими вооруженными силами. Тут же последовало вторжение в Йемен коалиции десяти суннитских арабских стран, рассматривавших победу шиитов, поддерживаемых Ираном, как прямую угрозу себе. Начались бомбежки столицы, стало быстро увеличиваться число сторонников так называемого «Исламского государства» (ИГИЛ). И хотя статус профессора Ганки (исследо­ватель зей­дизма) обеспечивал ему относительную безопасность (возле музея был даже выставлен пост из трех хуситских бой­цов), но и сами хуситы, и их противники не раз заявляли, что уничто­жат все культурные памятники, противоречащие исламу, в том числе — все «ере­тические книги», «черную желчь невер­ных», скопившуюся в библиотеках. Они следовали тем же пра­вилам, что и халиф Умар ибн аль-Хаттаб, который, приказав сжечь Александрийскую библиотеку, изрек: «Если в этих книгах говорится то же, что и в Коране, они излишни; а если другое — они вредны». Было по­нятно, что рукопись на неведомом языке, да еще содержащая картинки обнаженных женщин, одна из пер­вых сгинет в огне. Вместе с заведующим хранилища было ре­шено, что надежней всего будет вывезти наиболее ценные экс­понаты из Йемена, вре­менно скрыв их в какой-нибудь спокой­ной европейской стране. Так рукопись Холиуса Скрип­тора оказалась в Праге. А каким образом профессору Ганке уда­лось протащить «контрабанду» через четыре таможни — надо спрашивать у него.

Далее же в игру вступил случай, блажь капризной судьбы, заставляющая историю течь совершенно иным путем. Рукопись могла пролежать в хранилище Пражского университета, никем не востребованная, до конца времен, тем более что в официальную инвентарную опись она по понятным причинам внесена не была, но тут совершенно случайно — случайно, подчеркнем еще раз — на глаза профессору Ганке попалось изображение «манускрипта Войнича», всплывшее в потоке научных вестей, и всё — сверкнула молния, грянул гром, разверзлись хмурые небеса, просиял свет истины, узреть который удается лишь немногим счастливцам.

Здесь следует сказать несколько слов об этой тоже весьма загадочной книге, которая будоражила умы специалистов уже целый век. Михаил Леонардович Войнич, подданный Российской империи, польский революционер, библиофил, антиквар, кстати, муж Этель Войнич (Этель Лилиан Буль), написавшей знамени­тый роман «Овод», приобрел рукопись, позже получившую на­зва­ние по его имени, в 1912 году, когда Общество Иисуса (ор­ден иезуитов) начало тайную распродажу редкостей из своих архивов. «Манускрипт Войнича» представлял собой двести сорок страниц тонко выделанного пергамента, содержа­щих текст на неведомом языке и красочные изображения стран­ных, никому неизвестных растений. Многочисленные попытки расшифровать этот текст, предпринятые в том числе и группой криптоаналитиков Агент­ства национальной безопасности США (NSA), оказались бес­плод­ными. Удалось лишь установить, что текст написан не на ис­кусственном, а на естественном языке и, скорее всего, не на европейском, а на одном из восточных. В качестве основы пред­лагались самые экзотические варианты: тибетский, бирманский, кхмерский, лаосский, маньчжурский, ац­текские язы­ки. Ни один из них успеха дешифровщикам не принес.

Неясным оставалось и происхождение манускрипта. Метод радиоуглеродного анализа показал, что пергамент его был изготовлен в первой половине XV века — заря Кватроченто, эпоха европейского Возрождения. Однако это не означало, что ману­скрипт не мог быть списком (копией) более раннего произведе­ния или что текст его, напротив, не был написан значительно позже: чернила на основе железистых соединений галловой кис­лоты использовались в течение всего Средневековья и далее — вплоть до конца XIX столетия. По некоторым данным, книга одно время принадлежала императору Священной Римской империи Рудольфу II, который заплатил за нее (кому?) целых шестьсот дукатов (около двух килограммов золота). Но это и все, что удалось установить.