Андрей Смирнов

— Но почему?

— Когда-то, — последовал неохотный ответ, — я дал себе слово никогда больше не читать

проповедей.

— Вы были проповедником?

— Давно... Иногда я почти сожалею об этом.

— Почему?

— Человек, убивающий своего брата ради наживы, менее отвратителен, чем тот, кто убивает

ближнего ради истины, веруя при этом, что творит добро.

Некоторое время мы молчали. Я размышлял.

— Давно вы тут живете?

— Да я, можно сказать, здесь и не живу. Так, захожу иногда... Передайте мне, пожалуйста,

масло... Оно вон в том горшочке... Спасибо.

— Угу...

— Между прочим, — заметил хозяин пещерки, — с теми добрыми людьми, которые привезли

вас сюда, был и ваш слуга. Он очень беспокоился о вашем здоровье.

— Да, Тибо... — Я задумчиво кивнул. — Это на него похоже... С ним-то все в порядке?

— Да. Он вас ждет в Севеннской Общине.

— Что он там делает? Почему он не здесь?

— Я отослал его, — объяснил святой. — Община — самое ближнее отсюда поселение. Кроме

того, Тибо звал в гости один из людей, которые привезли вас. Брат у него там живет... Хлеб лежит

вон в том узелке.

— Вот в этом?

— Да.

— Скажите... — Я помедлил. — А можно ли вернуть... память?..

— Вашу прежнюю память? Память сьера Андрэ?

— Да.

— Можно. Но вы уверены, что хотите именно этого? Ведь тогда вам придется забыть то, что

вы помните сейчас.

— Это обязательно?

Иммануил кивнул:

— Иначе вы можете сойти с ума.

Я задумался:

— А нельзя как бы... ну хоть частично ее вернуть, что ли?..

— Я думаю, рано или поздно это произойдет само собой.

Господин   отшельник   разлил   содержимое   котелка   в   две   глиняные   миски,   одну   из   которых

протянул мне. Так же была мне выдана и ложка.

Похлебка   была   вкусной.   На   поверхности   плавали   какие-то   маленькие   черные   кусочки.

Оказалось, что это поджаренное сало.

Съев пару ложек, я вдруг понял, что проголодался так, как будто не ел перед этим неделю, и

нетерпеливо  набросился  на  еду.  Таким  образом,   в  нашем  разговоре   наступила  пауза.   Отшельник

вкушал похлебку с аппетитом, хотя и без такой жадности, как я.

Я   полагал,   что   осилю   свою   долю   в   две   минуты,   но,   видимо,   недооценил   размеры   миски.

Отшельник уже давно покончил со своей порцией и теперь благожелательно поглядывал на меня.

Наконец я почувствовал, что наелся. И посмотрел на отшельника. О чем бы его спросить?

— Поверхность, глубина… ерунда какая-то, вы уж меня извините… Если есть только сейчас,

выходит, я — самый обычный рыцарь, увидевший какой-то странный сон... видение... И ничего из

того, что я помню, на самом деле не существует? Так?

—   А  разве   нет?   —   произнес   отшельник.   —  Где  находится   город  Святого   Петра,   который

остался в вашей памяти? Вы можете показать мне этот город?

— Нет, но... Я, наверное, смогу найти место, где он будет заложен через пятьсот лет.

Отшельник кивнул.

— Через пятьсот лет он, может быть, и возникнет. Но сейчас это только ваша греза.

— Ну, не знаю... Может, вы и правы.

Помолчали. Наконец я решился:

— Иммануил... Вот вы все говорите: Бог, Бог... А вы хоть раз видели этого Бога?

— Я и сейчас Его вижу.

— Вы что, серьезно?.. Ну и каков Он из себя?

Отшельник покачал головой:

— Сколько весит музыка? Как пахнет звезда? Каков облик слова? Андрэ, ответьте на эти три

вопроса, и я расскажу вам, как выглядит Бог.

«Ловко  увильнул...  — подумал я. — Явно  когда-то был проповедником.  Сектантом  каким-

нибудь небось...»

Иммануил смотрел на меня и чуть улыбался.

— Вот видите,  —  произнес  он.  —  Даже на такие простые  вопросы  вы не знаете ответа, а

спрашиваете о Боге.

— Не знаю, потому и спрашиваю.

— Как выглядят любовь, сострадание и милость? Бог — примерно так же.

— Ладно, — я покосился на свое излеченное бедро, — с вами не поспоришь... Что, честно,

только один день прошел?

— Честно.

— И вы просто щелкнули пальцами и излечили меня?

Иммануил предпочел не отвечать.

— А еще какие чудеса вы умеете делать?

— Разные. Какие Господь захочет, такие и умею.

— А вы можете взглядом остановить человеку сердце?

— Зачем?

Я пожал плечами:

— Ну, не знаю... Может же возникнуть такая ситуация, когда это будет необходимо.

Отшельник фыркнул.

— Сколько лет живу на свете, а еще ни разу такая ситуация не возникала.

— Ну вот, допустим, захочет вас кто-нибудь убить...

— Не следует бояться тех, кто умерщвляет тело.

— Бояться их, может быть, и не стоит, но вот суметь защититься...

— Андрэ, они не в состоянии принести вреда ни вам, ни мне, ни любому другому человеку.

— Вы так думаете?

Отшельник кротко посмотрел на меня, а потом, доверительно понизив голос, сообщил:

— Все люди бессмертны.

— Это вы так считаете...

— Нет, — сказал Иммануил, — это не я так считаю. Это так есть на самом деле.

— По вашему мнению.

—  Андрэ,   вы  —  всего  лишь  имя,  записанное Творцом   на  небесных скрижалях.  Ну  как  вы

можете умереть?

— Пырнет меня кто-нибудь кинжалом — вот и сдохну.

—   Если   вас   кто-нибудь   ударит   кинжалом,   вы   не   перестанете   быть   тем,   кем   вы   сейчас

являетесь. Следовательно, вы не умрете.

Я покачал головой. Усмехнулся:

— Вы что, хотите сказать, что я неуязвим?

— Как и всякий человек.