Андрей Смирнов

Сначала всякую лирику, потом дон Родриго попросил даму спеть что-нибудь испанское. Дама

просьбе   вняла,   а   дон   Родриго   пришел   в   сильнейшее   возбуждение,   постукивал   ногой   по   полу,

топорщил усы, вращал глазами и воинственно сжимал в руке нож. Слушая эти романсы, я вдруг

обнаружил, что более-менее понимаю, о чем речь. Ага, значит, мой «предшественник» немного знал

испанский язык.

Когда песни закончились,  мы некоторое время посидели все вместе. Потом все потихоньку

начали расползаться кто куда — время-то было уже позднее. Мы с Родриго опять остались вдвоем.

Распили еще один кувшинчик золотистого. И разговорились за жизнь. Я поведал дону Родриго, что

был в Палестине. Дон Родриго оживился: а не встречали ли вы там эн Бернарда, моего родителя?

Тогда я поведал хозяину и о своей «беде»: мол, ничего я не помню. Потому как зловредный Гийом

де   Бош   два   дня   назад   огрел   меня   по   голове   палицей   и   вышиб   все   славные   воспоминания.

Разочарованию дона Родриго не было предела.

— Неужели вы совсем-совсем ничего не помните?..

— Нет, ну кое-что я, конечно, помню. Но вот с именами, датами и событиями — полная беда...

Для  выяснения  всех  обстоятельств  решили  позвать моего слугу.   Тибо  меж  тем  уже спал  и

видел   десятый   сон.   Его   растолкали   и   доставили   к   нам,   а   уж   мы   учинили   толстяку   допрос   с

пристрастием: а не пересекался ли я, случаем, семь лет назад в Палестине с бароном Бернардом де

Эро? Тибо отчаянно зевал и честно пытался вспомнить. «Кажись, нет...» — пробормотал наконец

мой оруженосец, и ему позволили уйти.

Да и мы тоже пошли спать. Утомительный выдался денек.

Глава пятая

Я проснулся от того, что кто-то осторожно тронул меня за плечо. Тибо.

— Доброе утро, господин Андрэ. Там барон за стол садиться собирается. Вас зовет.

Я зевнул и с большим неудовольствием начал натягивать сапоги:

— Где тут умыться можно?

Но Тибо уже свалил куда-то.

Я походил по комнате. Сделал гимнастику. Отжавшись сто раз, встал. Отдышки не было. Вот

это бык! И никакого похмелья.

Я улыбнулся. Пусть вокруг чужой мир и чужое время, но с таким организмом можно решиться

на многое... Потом я заметил на стене бронзовый круг, начищенный до зеркального блеска. Зеркало.

М-да. А на что я, собственно, рассчитывал? Увидеть славянский фас Лени Малярова?

Тем   не   менее   я   опечалился.   Нет,   сьер   Андрэ   был   далеко   не   урод.   И   лицо   у   него   вполне

приличное. Мужественное. И уже отчасти знакомое, поскольку я уже любовался на него в трактире.

Но тогда я не знал, что это чужое лицо.

Пришел Тибо, принес ведро с холодной водой и кувшинчик с горячей. Я умылся, потом, как

всякий   культурный   человек,   почистил   зубы.   Содой.   Тибо   тем   временем   извлек   из   сумки

устрашающего вида бритву.

— Не желаете побриться, ваша милость?

* * *

Завтракали мы с Родриго куда скромнее, чем ужинали.

— А вот скажите, дон Андрэ, — обратился ко мне Родриго, отодвигая в сторону пустую миску

и наливая себе в кружку кваса. — Какова цель вашего вояжа?

Сказать ему про буллу и  благочестивое рвение,  которое подвигло сьера Андрэ  к поездке  в

графство   Тулузское?..   Нет,   не   стоит.   Я   не   такой   пробитый   Дон   Кихот,   каким   был   мой

«предшественник». В Тулузу я не поеду и вызывать Тулузского графа на поединок уж точно не буду.

А раз так — то и говорить об этом нечего.

— Да так... Странствую.

— Вы ведь с востока едете?

— Ага. Из Марселя.

— А в Арле были?

Я кивнул:

— На турнире. Не слишком удачно. Копья лишился, и щит повредил.

— У меня в замке есть кузня. Щит можно починить... Расскажите мне о турнире.

— Турнир как турнир, — я пожал плечами. — Наверное. Сам-то я ничего не помню.

—  Ах  да.  —  Родриго   вздохнул.   —  Забыл.   Кстати,   неподалеку  от  моего  замка  живет  один

святой. Чудотворец и целитель. Хотите — к нему поедем?

Хочется, конечно, посмотреть на святого. Занятно. Но боязно. Если этот святой чудотворец

просечет, кто я есть? И скажет Родриго. Или начнет в срочном порядке изгонять из сьера Андрэ

беса?

Вчера   я   выяснил   у   Родриго,   что   нынче   двенадцатый   век   от   Рождества   Христова.

Следовательно, политический климат для «бесноватых» не очень подходящий.

Поэтому я покачал головой:

— Думаю, со временем это пройдет само собой. Кое-какие воспоминания уже вернулись.

— Ну, как знаете...

Мы   еще   немного   потрепались   о   том   о   сем,   после   чего   Родриго   занялся   хозяйственными

делами, а я отправился бродить по замку. Обнаружил какого-то прохвоста, который вытащил пробку

и сосал, что называется, «из горла» бочки. Увидев меня, поганец страшно перепугался и едва не

захлебнулся.

— Бочку закрой.

— Чево, ваша милость?.. Кхе-кхе-кхе...

— Бочку заткни, дубина!

— Ага, ваша милость... Сейчас мы это... Кхе-кхе...

Во дворе я нашел бездельничающего Тибо.

— Бери-ка щит и живо в кузницу! — приказал я ему, а сам поднялся на замковую стену. В

надвратной башне солдаты увлеченно играли в кости.

А местность вокруг замка живописная, как на картинке. Тепло. Клевером пахнет. В покинутом