Андрей Смирнов

— Я не понимаю только одного. Всего пару месяцев назад я спас этих ублюдков из Менханьо

от Юсуфа. Почему они предали меня?

— У тебя скверная репутация! — Я ухмыльнулся. — Люди не любят колдунов. Боятся — да.

Но не любят.

Альфаро   кивнул.   Когда   я   оказался   от   него   на   расстоянии   четырех   шагов,   он   наконец

зашевелился и встал в позицию. Мы закружились по площадке.

— Не боитесь споткнуться, дон Андрэ? — Он был по-прежнему вежлив. — Здесь скользко.

— Ты еще не понял, убийца, на чьей стороне сегодня удача?

Больше он не сказал ни слова.

Наши клинки встретились.

Я не запомнил тот поединок. Человек, когда-то живший в двадцатом веке, исчез. С де Кориньи

бился Андрэ де Монгель. Рыцарь и крестоносец.

Сколько   времени   это   продолжалось?   Я   не   мыслил,   не   чувствовал.   Был   только   поединок.

Только движение. И я — лишь часть его. Часть собственного меча.

Я осознал себя, лишь когда Альфаро отступил от меня, согнувшись и зажимая левой рукой

рану в животе.

Я ударил его еще раз. Альфаро повалился на спину, подняв тучу брызг.

Я стоял и смотрел, как он умирает.

— Андрэ... подойдите сюда!..

Ногой я отшвырнул его меч и опустился на одно колено. Не забывая при этом поглядывать на

его руки. Мне совершенно не хотелось, чтобы он каким-нибудь образом исхитрился захватить меня с

собой на ту сторону.

Изо рта графа текла кровь.

— Хочу узнать... зачем вы... продолжили войну... ведь Анна... мертва...

— Дело не только в девушке, граф.

— ...в чем?

— Альфаро, — проникновенно произнес я, — мне глубоко наплевать, кто сотворил этот мир

— Бог или Дьявол. Тем более я не верю тому, что ты мне плел. Такие, как ты, могут только лгать.

Все, во что я верю, — так это в то, что подонков вроде тебя надо уничтожать. Вот вся моя религия.

— Религия ненависти...

— А ты на что рассчитывал, сажая меня в подвал? Думал, я все забуду, прощу тебя и не стану

даже думать о мести?

Альфаро   судорожно   вздохнул.   Кажется,   он   вот-вот   собирался   захлебнуться   собственной

кровью.

— Я... дурак... — прошептал умирающий. — Не понял, что Он... не оставит тебя... Дурак...

хотел состязаться... в удаче... с Мастером...

— О чем ты?

— При... ветствую... нового... слугу Ненависти...

Я встал. Мне захотелось ударить его, но я удержался. В это время сзади послышался шум. На

площадку выбирались дон Фернандо и несколько его людей.

Фернандо встал рядом со мной и несколько секунд смотрел на умирающего. Потом поудобнее

взвесил в руке топор и двинулся к своему бывшему синьору.

— Не надо, — сказал я. — Он и так... уже почти  там.

Фернандо покачал головой:

— Надо удостовериться. Он же колдун. А колдуны — народ живучий. Как бы потом не ожил.

Я не стал его останавливать. Фернандо снес голову графу одним ударом.

Голова откатилась к краю площадки. Тут ударил сразу целый сноп молний. И еще один.

В их пронзительном свете я увидел, что глаза Альфаро открыты.

На секунду у меня возникло совершенно четкое ощущение, что он жив и по-прежнему смотрит

на меня.

ЭПИЛОГ

Награбленного в замке золота хватило и чтобы расплатиться с наемниками, и чтобы вернуть

долг иудеям, и себе в карман кое-что положить. Пожар, начавшийся в левой башне после того, как

туда ударила молния, благополучно потушили. Горящий замок — зрелище увлекательное, но только

не в том случае, если это уже  твой замок.

В оружейной я обнаружил свои доспехи и меч. Какое удовольствие было сбросить тяжелые

латы де Бале и облачиться в свою старую, привычную железную одежку!

Военные   действия,   впрочем,   после   взятия   Кориньи   закончились   не   сразу.   В   течение

последующих двух дней к нам заявились два графских вассала. С войсками. По счастью, они свои

действия не скоординировали и пришли порознь. Одному из них мы преподали очень неприятный

урок. Второй, более умный, сначала решил выяснить, с кем же именно он имеет дело. Мы вступили

в   переговоры.   Фернандо   и   Алонсо   были   посредниками.   Под   конец   встретился   с   бароном   и   я.

Поговорили ни о чем и разошлись по углам. У барона было слишком мало людей, чтобы всерьез

усомниться в моем праве находиться на этой земле.

Когда мы с ним расставались, я заметил в рядах баронова войска гнедого коня, показавшегося

мне до странности знакомым. С места, где я стоял, белого пятнышка на правой задней бабке увидеть

было нельзя, но я был уверен, что оно там имеется.

— Скажите, — спросил я барона, стараясь скрыть волнение, — откуда у вас этот конь?

Барон коротко поглядел в указанном направлении:

— Граф Альфаро подарил. Месяц назад. Еле-еле приручили. Бешеное животное.

— Это мой конь, барон. И я хочу его выкупить. Сколько вы хотите?

Барон снова посмотрел на Принца:

— Это действительно ваш конь?

— Слово чести.

— Я вам его дарю. Но... но сначала докажите, что он ваш. Я хочу посмотреть, сумеете ли вы на

нем усидеть.

— Идет.

Но   вышло   даже   проще.   Принц,   почуяв   меня,   взвился   на   дыбы,   скинул   сидевшего   на   нем

всадника и рванул к нам. Обнюхал меня. Ткнулся в плечо. Я обнял его за шею. Принц не возражал.

Бывший вассал графа Альфаро поднял руки, признавая свое поражение. На том мы с ним и

расстались.