Андрей Смирнов

Подмигнул Кэсиан. — Ты должен был кое-что сделать и тебе платили полновесной удачей. По

окончании контракта я предложил тебе устроиться на постоянную работу, но ты отказался.

Претензий я к тебе не имею и ты ко мне, надеюсь, тоже. Такой подход более приемлем для твоего

болезненного насекомьего самолюбия?

— Не знаю… — Дэвид запнулся. Сдавило горло, но он постарался говорить спокойно. —

Наверное, да. На что мне жаловаться?.. Моя удача… Если бы я только знал… — Он покачал

головой. Поднял голову и вперил в Кэсиана ненавидящий взгляд. — Да будь прокляты — и вы, и

ваши дары! Кантор стрелял в меня, а попал в Идэль! Я все думал — как же он мог промахнуться?

С тем арбалетом, что у него был! Это немыслимо! Но он промазал. Теперь понимаю. Ну конечно,

ведь нельзя же было допустить, чтобы я остался в Кильбрене со своей любимой женой! Это не

отвечало планам чертовой Силы!.. Я должен был жить, должен был развиваться дальше,

становиться ангелом-убийцей или еще черт знает кем — а жена этому мешала. Да, все просто…

Устранить ее и заставить меня бегать как ужаленного, совершать вещи, на которые иначе я бы

никогда не пошел!.. Господи боже мой, как же я вас всех ненавижу! Вы чудовища. И вы, и

Кирульт, и… и все остальные. Да чтоб вам провалиться вместе со своей удачей!..

Он закрыл лицо руками и замолчал.

— Меня ненавидишь? — Изумился Кэсиан. — Вообще, неблагодарность свойственна

смертным, но в твоем случае она просто колоссальна! Да если бы не дарованная тебе удача, ты бы

вообще, скорее всего, свою Идэль никогда бы не встретил. Сгнил бы где-нибудь на Острове

Грядущего Мира, кушая плоть других слизнячков, твоих соотечественников, или сам стал чьей-

нибудь пищей. Ты жалеешь о том, что твоя жизнь сложилась не так, как бы тебе хотелось? Но у

тебя нет возможностью выбирать между «идеальной жизнью» и текущей. Был выбор лишь между

текущей жизнью и той недолгой и довольной противной, которую ты мог бы прожить на Земле, не

появись Лайла кен Апрей в твоей вонючей камере.

Дэвид хотел упрямо сказать, что никакого выбора ему не давали, но закрыл рот, не

произнеся ни слова. Ему внезапно вспомнилось утро в Кильбрене, самое первое пробуждение

после того, как он сделался адептом Рунного Круга. Может быть, самое счастливое утро в его

жизни — он совершил невозможное и получил могучую силу; и девушка, которую он любил,

согласилась стать его женой. Два события — любовь и самореализация — совпали в одной точке.

Момент недостижимого теперь уже счастья… Он вспомнил свои ощущения, вызванные странным

сном, который приснился ему перед этим. Ему почудилось тогда, что все окружающее его —

нереально, что он, быть может, лишь бесправный заключенный, который спит в камере и видит

сон про волшебство, про Идэль, про другие миры. Как будто бы кто-то дал ему право выбрать

одну из двух жизней, ту или эту, позволил решить, какая из них будет сном, а какая

действительностью. Конечно же, он выбрал ту, где были любовь и волшебство. Однако счастье, к

котором он потянулся, было лишь частью выбранной им реальности. Его прошлая жизнь, на

Земле, была сера и унылая, эта же — яркая и насыщенная. Но под руку с счастьем шествовало

столь же яркое страдание. Там — серое, здесь же — и черное, и белое. Он захотел счастья, но у

счастья была цена, и эта цена, как точно подметила Марионель, когда он бездумно спорил с

Обладающей Силой в ее замке, эта цена — страдание, которое смертный испытывает, утрачивая

счастье.

Дэвид Брендом подумал затем, что никто, в общем-то, ничем ему не обязан и что — по

сравнению с тем, что могло бы быть, останься он на Земле, в Лачжер-тауне — он и так получил

очень многое. Даже одно то утро в Кильбрене стоило больше, чем вся его жизнь неудавшегося

художника.

— Хорошо. — Хрипло сказал он. — Вы правы. Извините. Я смотрю на мир так, как будто

бы у меня что-то отняли, но на самом деле, наверное, нужно вспомнить о том, что если бы я не

попал сюда, не было бы и того недолгого счастливого времени, что мы провели с Идэль… И за

одно только это, вероятно, стоит быть благодарным. Но я не могу, простите… Слишком уж

невыносимо думать о том, что она была сначала дарована мне, а затем отнята лишь для того,

чтобы я смог пройти тот путь, что был определен для меня вашей Силой и сыграть ту роль,

которая была мне отведена.

— Кроме удачи, тебе никто ничего не дарил, — сказал Кэсиан. — Все остальное брал —

или терял — ты сам. Твой жизненный путь стал таким не потому, что ты был выбран моей Силой

— наоборот: ты был выбран Силой потому, что при подходящих условиях проторил бы именно

этот путь, а не другой.

— Да какая разница… — Дэвид махнул рукой.

— Огромная. Сила давала тебе удачу в некоторых твоих начинаниях, если ваши — а

точнее,  наши — цели совпадали. Но выбор ты всегда совершал сам, и если кто на него и влиял, то

не я. Ты сам решил заключить сделку с Кирультом, сам отправился в Обитель и наконец сам в

конце концов сдался и отказался от мысли вернуть свою жену.

— Отказался?! — Дэвид не мог поверить своим ушам. — Да как вы смеете… да как вы

можете меня в этом обвинять?

— Я не обвиняю. — Кэсиан пожал плечами. — Я лишь констатирую факт.