Андрей Смирнов

королев не только могущественными, но и абсолютно беспомощными в том случае, если вся эта

масса людей вдруг перестанет им подчиняться. Или, быть может, они полагали, что с ними ничего

подобного никогда не сможет произойти?

В безусловной власти бога над своими бисуритами (в естественных условиях, а не будучи

насильственно изолированным от них) прежде не сомневалась и Мольвири, и это была одна из

причин, побудивших ее отвергнуть идею собственного культа: она не желала безусловной власти

над смертными. Но теперь она усомнилась. Если есть условия, при которых «духовное тело» бога

может отказаться следовать воле своего божества, и даже противоречить этой воле, то власть ее

братьев, Солнечных Князей, вовсе не была столь незыблемой, как казалось им самим. Напротив: в

самой их силе заключался изъян.

Первым ее порывом было обратиться к кому-нибудь из братьев, рассказать то, что она

поняла и предупредить их, но разум возобладал и она удержалась от этого шага. На ее

предупреждение не обратят внимания также, как и прежде не обратили внимание на ее нежелание

создавать собственный культ. Они полагают, что знают лучше нее, как нужно действовать, и, что

хуже всего — Пресветлое Солнце, отец и господин богов Света, на их стороне, а не на ее.

Погруженная в свои мысли, она возвращалась назад и вздрогнула, услышав плач

женщины, потерявшей последнего из своих детей. Женщина бессвязно молила всех богов, и среди

прочих упоминала имя Белой Богини Мольвири. Но Мольвири не могла ей помочь. Она не могла

помочь даже себе.

Глава тринадцатая

Наблюдательная башенка возвышалась над крепостью лишь самую малость; издалека же

она была и вовсе незаметна, сливаясь с выступами и балконами в верхней части цитадели.

Брашская крепость сама по себе была слишком огромной, чтобы имелась необходимость в

наблюдательной башне, значительно превосходящей ее высотой — при желании, все

необходимые наблюдения за морем и сушей можно было бы вести, оставаясь на верхних

площадках Браша. Однако, в башенке находились большие подзорные трубы, а также приборы,

способные улавливать колебания мирового эфира, и герцог Фарен счел это обстоятельство

достаточной причиной для того, чтобы, пройдя более четверти мили по верхним площадкам замка, подняться по спиральной лестнице, примыкавшей к внутренней стороне стен наблюдательной

башни, на самый ее верх. Неделю назад из Дангилаты пришло письмо, подтвержающее его право

на наследство, а третьего дня состоялась церемония, во время которой Фарен и знатные люди, прежде служившие его отцу, обменялись клятвами верности. Все формальности соблюдены, он

надел корону герцога, а Нардэн, муж его племянницы Ализии, также претендовавший на титул

хозяина Браша, оставшись в меньшинстве, уехал в свое поместье еще до начала церемонии. Локур, муж его второй племянницы, на коронации присутствовал и клятву верности принес.

Вместе с ним наверх поднялись двое из четырех сопровождавших его рыцарей, а также

Халлен эс-Халг, барон Катеор и тот молодой посыльный, из-за сообщения которого Фарен вообще

забрался так высоко. Завидев герцога, капитан дозорных рявкнул на своих подчиненных, заставляя

их отвлечься от подзорных труб и эфирных линз, вскочить и поклониться сюзерену.

— Возвращайтесь к работе, — отмахнулся Фарен. Вопросительно посмотрел на капитана.

Капитан отогнал от самого большого телескопа одного из своих подручных, едва успевшего

вернуться на привычное место и предложил герцогу взглянуть самому. Телескоп был обращен на

северо-восток, Фарен знал, что ничего хорошего он там не увидит.

Море чернело от кораблей. Фарен осторожно повернул трубу, оценивая размеры флота.

Корабли были и к западу от того места, которое он увидел изначально, и к востоку.

— Сколько их? — Спросил он у капитана.

— Уже насчитали более двух сотен, ваша светлость, — ответил тот. — Будет еще больше.

Не все пока еще видны.

— Понятно. — Фарен поджал губы. Все в точности так, как писали шпионы. Весь

королевский флот, корабли кланов и западные пираты. Ну, и конечно же, боевые ладьи Пяти

Орденов. А ведь это еще не все. На Эн-Тике осталась немалая часть вражеской армии, дожидаясь, пока пустые корабли вернутся в Терано для второго рейса.

— А что с эфиром? — Спросил он, кивнув в сторону двоих звездочетов, колдовавших над

эфирными линзами.

— Докладывайте! — Велел им капитан.

— Очень много чар, ваша светлость, — ответил пожилой звездочет. — Сложно разобрать.

Гора и лилия, и образы зверей — это проявляется чаще всего. Но бывают, хотя и редко, также

семиконечная звезда и три кинжала.

— А полумесяц? — Спросил Фарен. — Элгар должен быть там, это совершенно точно.

По понятным причинам бессмертный магистр Ордена Полумесяца беспокоил брашского

герцога больше всего.

Звездочет пожал плечами.

— Полумесяца мы не видели, ваша светлость…

— Смотрите лучше. — Велел Фарен. Толку от этих наблюдателей — никакого. Все, что

они ему сказали, он уже и так знал. — Это все?

Он уже поворачивался, будучи уверенным, что ничего нового не услышит, когда звездочет

произнес:

— Нет. Есть еще кое-что странное, ваша светлость.

— Что же?

— Капли.

— Капли?