Андрей Сахаров

Через две недели после Хиросимы, окончательно убедившей советских руководителей в реальности нового оружия, Сталин поднял ядерный проект на государственную высоту, назначив народного комиссара внутренних дел, маршала Советского Союза Лаврентия Берию его высшим руководителем — председателем Специального комитета. После этого шеф сталинской жандармерии почти восемь лет возвышался над советской ядерной физикой; вначале он даже собирался надеть на ядерщиков привычную его глазу форму НКВД.

Сталин ввел в ядерный Спецкомитет кроме Курчатова еще только одного физика — академика Петра Капицу. Тот скоро понял, что не может работать под началом Берии, и 3 октября воззвал к Сталину: «Товарища Берия мало заботит репутация наших ученых (твое, дескать, дело изобретать, исследовать, а зачем тебе репутация). Теперь, столкнувшись с тов. Берия по Особому Комитету, я особенно ясно почувствовал недопустимость его отношения к ученым»⁵³. Курчатов этого, похоже, не чувствовал. К тому времени он уже получил из ведомства Берии тысячи страниц разведматериалов, о которых Капица не имел понятия. Для работы с таким огромным объемом информации Берия в конце сентября 1945 года создал в КГБ специальный отдел во главе с генералом Павлом Судоплатовым⁵⁴. В этот отдел взяли на службу и физика из МГУ Я. П. Терлецкого. А через месяц Берия — уже в новом качестве, соединяя ядерный проект и госбезопасность, — решил послать Терлец-кого в Данию к Нильсу Бору. Госбезопасного физика быстро поднатаскали в ядерных делах и снабдили вопросами для Бора⁵⁵.

Очевидная цель поездки — за недостающей ядерной информацией — выглядит сомнительно. На фоне полного отсутствия личных контактов с Западом открытый визит никому не известного советского физика к знаменитому Бору, только что вернувшемуся из сверхсекретной американской колыбели атомной бомбы в Лос-Аламосе, не мог не привлечь внимания западных спецслужб. Гораздо вероятнее цель укрепить командное положение Берии в Спецкомитете, чему, в частности, мешал независимый Капица.

Дело в том, что Терлецкий повез Бору письмо от Капицы. Для Берии это было рекомендательное письмо, чтобы обеспечить доверие Бора, для Капицы — единственная возможность общения с Бором, с которым его связывала давняя дружба, скрепленная общей любовью к их учителю — Резерфорду. Связывало их и понимание проблем новорожденного ядерного века. В письме Капицы от 22 октября 1945 года читаем:

«Последние открытия в области ядерной физики — я имею в виду знаменитую атомную бомбу — показали еще раз, как мне кажется, что наука не является более «развлечением» университетской профессуры, а стала одним из тех факторов, которые могут повлиять на мировую политику. В наши дни существует опасность, что научные открытия, содержащиеся в секрете, могут послужить не всему человечеству, а могут быть использованы в эгоистических интересах отдельных политических и национальных группировок. Иногда я думаю, какова должна быть правильная позиция ученых в таких случаях. Мне бы очень хотелось при первой же возможности обсудить лично с Вами эту проблему. Кроме того, мне кажется, было бы правильным поставить эти вопросы на обсуждение на одном из международных собраний ученых. Может быть, стоит подумать и над тем, чтобы в статус «Объединенных Наций» включить мероприятия, гарантирующие свободное и плодотворное развитие науки. Мне было бы очень приятно узнать от Вас об общей позиции ведущих зарубежных ученых к этим вопросам. Ваши предложения о возможности обсудить эти проблемы я буду горячо приветствовать». Кончалось письмо фразой, необходимой Берии: «Это письмо передаст Вам молодой русский физик Терлецкий. Это молодой и способный профессор МГУ, и он объяснит Вам сам цели своей поездки за границу. С ним Вы сможете передать мне Ваш ответ»⁵⁶.

О взаимной потребности в общении говорит письмо, которое Бор написал Капице днем раньше и в котором он заботится о том же: «В связи с огромными возможностями, которые несет в себе развитие ядерной физики, я постоянно возвращаюсь в мыслях к Резерфорду. <…> Ему не удалось самому увидеть плоды своих великих открытий. В усилиях, направленных на то, чтобы избежать новых опасностей для цивилизации, в стремлении направить на общее благо человечества это великое достижение, нам очень будет не хватать его мудрости и его авторитета».

Вместе с письмом Бор послал Капице свои статьи «Энергия из атома» («Таймс», 11 августа 1945 года) и «Вызов цивилизации» («Сайенс», 12 октября 1945 года) и попросил показать их общим друзьям: «Мне было бы очень интересно узнать, что Вы об этом думаете. Ведь дело это первостепенной важности, и оно возлагает на все наше поколение огромную ответственность». В статьях Бора речь идет о «смертельной угрозе цивилизации», о необходимости нового подхода к международным отношениям и о важной роли, которую в этом могут сыграть контакты между учеными — но не такие контакты, как устроенный Берией.