Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Дышали шуб меха. Плечо к плечу теснилось<.>
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот,
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.

А в гуще похорон[1810] стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик,
Лишь крохоборствуя, успел запечатлеть<.>

Как будто я повис на собственных ресницах
И созревающий и тянущийся весь,
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах,
Единственное, что мы знаем днесь.

16–21 янв<аря> <19>34 г.

«Гихловский» список[1811]:

10 января 1934 года

Памяти Б. Н. Бугаева

(Андрея Белого)

Меня преследуют две, три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна<.>
О, боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна
Где первородство? Где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна[1812] речей?
Запутанных, как чертные[1813] зигзаги
У конькобежца в пламень голубой<,>
Железный пух в морозный крутят тяге<,>
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему пространств инакомерных норы<,>
Их близких, их союзных голоса,
Их внутренних ристалищные споры
Представились в полвека<,> в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде.
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых<,> не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки,
Крупнозернистого покоя и добра<.>
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья — кровь и пот,
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы, задумчивый, брадатый
Уже стоял гравер, — друг меднохвойных доск,
Трехъярой окисью облитых в лоск покатый
Накатом[1814] истины сияющих сквозь воск.
Как будто я повис на собственных ресницах
В толпокрылатом[1815] воздухе картин
Тех мастеров, что насаждают в лицах[1816]
Порядок зрения и многолюдства чин.

Воспоминания

I

Люблю появление ткани<,>
Когда после двух, или трех,
А то четырех задыханий[1817]
Придет выпрямительный вздох.
И так хорошо мне и тяжко,
Когда приближается миг
И, вдруг, дуговая растяжка[1818]
Звучит в бормотаньях моих.

II

О, бабочка, о, мусульманка,
В разрезанном саване вся,
Жизняночка и умиранка
Такая большая — сия![1819]

С большими усами кусава
Ушла с головою в бурнус<.>
О, флагом развернутый саван,
Сложи[1820] свои крылья: боюсь!

III