Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Важным моментом в его биографии стало знакомство с поэтом и антропософом, другом Р. Штейнера Христианом Моргенштерном (1871–1914): они сблизились в 1913 году, в Портофино (Италия), где оба лечились от болезни легких. После смерти Христиана Моргенштерна Бауэр жил вместе с его вдовой Маргаретой Моргенштерн (урожд. Гозебрух фон Лихтенштерн; 1879–1968), сначала в Швейцарии, в Дорнахе — Арлесгейме (1915–1917), потом — в Германии, с 1919-го — в маленьком баварском городке Брейтбрунне-на-Аммерзее (Breitbrunn am Ammersee). Вместе они разбирали архив Моргенштерна, Маргарета готовила к печати произведения покойного мужа, а Бауэр работал над монографией о нем. «Благодаря своей книге о Христиане Моргенштерне[873], воспоминаниям Фридриха Риттельмейера о нем самом[874] и биографии „Михаил Бауэр, гражданин двух миров“, написанной Маргарет Моргенштерн[875], он получил широкую известность»[876].

* * *

М. В. Волошина познакомилась с Бауэром летом 1908‐го в Нюрнберге[877], Андрей Белый — в конце 1913‐го в Мюнхене[878]. Примерно в то же время, что и Белый, — Т. Г. Трапезников, А. С. Петровский[879], и уже позже, во второй половине 1920‐х, — М. А. Чехов, вспоминавший, как «не один раз приезжал <…> из Берлина» в его «радушный дом и живал в нем неделями»:

Когда я впервые пришел в этот дом, Бауэр встретил меня как близкого, родного человека. <…> Бауэр никогда не отказывал мне в беседах и охотно отвечал на мои многочисленные вопросы[880].

Тесное сближение Бауэра с русскими антропософами произошло в Дорнахе — Арлесгейме, куда он вместе с Маргаретой Моргенштерн приехал в начале 1915-го.

<…> появляется к этому времени в Дорнахе и Михаил Бауэр, ближайший ученик доктора, очень замечательный антропософ, один из 3‐х глав нашего Общества; он болен туберкулезом; за ним ухаживает Frau Morgenstern, вдова покойного поэта; она поселяется с Бауэром в одной квартире; Бауэр сперва снимает верхний этаж дома, в котором живет Трапезников; с этой поры устанавливается частое посещение Бауэра Трапезниковым; у Трапезникова поселяется A. C. Петровский; он тоже видится с Бауэром; с Бауэром близка и М. В. Волошина; <…> с Бауэром устанавливаются у меня с января месяца очень хорошие отношения <…> (МБ. С. 198), —

вспоминал Белый в «Материале к биографии», в записи за январь 1915-го.

Многим, особенно молодым людям, он помог на их пути советом, а еще больше — своим примером. Для русских, подходивших к антропософии, он был другом и помощником благодаря своей способности с любовью вникать в своеобразие каждого человека, своему недогматическому свободному мышлению и многосторонности своих интересов, —

отмечала Волошина[881]. Белый также подчеркивал: «<…> Бауэр в Дорнахе очень скоро становится естественным патроном русских» (МБ. С. 198).

Для русских в Бауэре воплотились прежде всего их представления о том, каким должен быть настоящий мистик, эзотерик и гностик. «В 1912 году, — писал Белый, — про Бауэра уже говорили, что он один из первых по времени учеников доктора, ставший на самостоятельный путь, т. е. производящий самостоятельные духовные исследования» (ВШ. С. 382). Белый многократно повторял, что «в Бауэре явно бросалось в глаза „тайное“ его (эсотерика)» (ВШ. С. 384), что он «в иные минуты выглядел „преображенно“ ходящим по жизни» (ВШ. С. 385), что «Бауэр — „мистик“, пришедший в антропософию и внесший в нее свое „светское“ изучение философии» (ВШ. С. 389), что под «верой» «он разумел верное знание, опытное знание, или — собственный духовный гнозис» (ВШ. С. 384).

Бауэр и выглядел как мистик.

М. В. Сабашникова. Фотография с несохранившегося портрета М. Бауэра. 1926. Мемориальная квартира Андрея Белого (ГМП)