Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Конфликт был притушен благодаря вмешательству А. В. Луначарского, к которому Блок обратился с просьбой о заступничестве[559]. С его помощью Блок выбил себе право выпустить третий том стихотворений в «Алконосте», причем по старой, дореволюционной орфографии. В 1921 году многострадальная книга все же увидела свет, правда, после смерти автора[560].

Естественно, Блок не стал объяснять в письмах наркому просвещения, что решительный отказ печататься в издательстве Петросовета объяснялся не только симпатией поэта к «Алконосту», но прежде всего тем, что глава издательства Ионов «на всех изданиях, не только политических, но даже художественных помещает на титульном листе, а то и на обложке лозунг „Пролетарии всех стран, соединяйтесь“».

Уже после кончины Блока Алянский напечатал семь томов его собрания сочинений[561]. Это были последние книги «Алконоста», что представляется весьма символичным.

Можно добавить, что так же, как в «Сирине», в качестве места издания на книгах «Алконоста» значился не Петроград, а канувший в Лету Петербург. К тому же, пока это было возможно (практически весь 1918 год), «Алконост» печатал книги в привычной старой орфографии (что для его первых авторов, например для Вяч. Иванова и А. Блока, было крайне важно). Впрочем, эти две особенности показывают, что Алянский ориентировался не только на издательство «Сирин», но и на традицию дореволюционных символистских издательств вообще, пытаясь таким образом противостоять советским тенденциям в книгопечатании.

Конечно, Алянский в мемуарах ни разу не упоминает ни имени Терещенко, ни названия его издательства. Причины такого умолчания понятны: ведь в 1917 году Терещенко стал министром Временного правительства, был арестован, а после «чудесного» освобождения эмигрировал.

4. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ МАРКА ЮРИЙ АННЕНКОВ И ВЕЩАЯ ПТИЦА ГАМАЮН

Вновь вернемся к названию издательства, с помощью которого С. М. Алянский, как мы ранее старались показать, манифестировал свое намерение продолжить дело издательства «Сирин». Однако только указанием на предшественника смысл названия не исчерпывался. Забегая вперед, отметим, что имя райской птицы-девы, выбранное Алянским для своего издательского проекта, оказалось крайне удачным и продуктивным.

Алконостом (или Альконостом) вскоре стали за глаза и в лицо именовать самого Алянского (как, кстати, ранее называли Терещенко — «Сирин»). И практически сразу же в кругах, близких к Алянскому, началось углубление, расширение и, в конечном счете, обогащение семантики названия. Как кажется, первым, кто запустил этот процесс переосмысления, стал художник Юрий Анненков, создатель знаменитой издательской марки «Алконоста».

Как следует из мемуаров Алянского, издательская марка была заказана Юрию Анненкову потому, что Алянский вместе с ним учился в гимназии, а с другими художниками просто не был знаком. Из истории создания марки известно — опять-таки из мемуаров Алянского — только то, что ее сделали и утвердили очень быстро. Времени на дискуссии не оставалось, но, без сомнения, художник знал (хотя бы в общих чертах) и издательские планы Алянского, и то, что издательство дебютирует поэмой Блока «Соловьиный сад».

Алянский-мемуарист не отметил, что марка Анненкова претерпела эволюцию. Ее первый вариант украшал «Соловьиный сад» Блока, «Кризис жизни» Белого, «Младенчество» Вяч. Иванова (см. илл. на вкладке). Новый вариант был сделан Анненковым для поэмы «Двенадцать» (с его же иллюстрациями) и с тех пор фигурировал на всех последующих изданиях «Алконоста», став его знаменитым фирменным знаком (см. илл. на вкладке)[562].

На отличия двух вариантов издательской марки, конечно, обращалось внимание[563], но прежде всего фиксировалось исчезновение надписи «Издательство „Алконост“» под рисунком. Снятие надписи объяснялось исследователями тем, что издательство приобрело известность и надпись стала неактуальна[564]. Другие изменения списывались на требования художественного единства книжного знака и иллюстраций к «Двенадцати». Однако при самом беглом взгляде на двух Алконостов, созданных Анненковым, очевидно, что их различия более существенны и носят характер идеологический, концептуальный.

Крылатое существо, столь экспрессивно изображенное художником, и в первом варианте отнюдь не походило на райскую птицу, а во втором — вовсе помрачнело. Если в первом варианте были прорисованы кроны и листва деревьев (они с некоторой натяжкой могут служить намеком на то, что птица Алконост «близь рая пребывает»), то во втором они исчезают (глухой черный фон вызывает не райские, а скорее инфернальные ассоциации). На лице обоих Алконостов застыло выражение ужаса, во втором варианте усиливающееся. Трудно представить, что из уст этого анненковского Алконоста исходят сладостные, чарующие, умиротворяющие звуки райского пения. Широко открытый рот придает лицу птицы-девы даже некоторое сходство с маской античной трагедии.