Анастас Микоян

Понимая сокрушительную силу американской экономики и одновременно слабость советской экономики, Микоян принял решение не только не следовать за идеями Бреттон-Вуда, но идти им в противоход, то есть сохранить золотой паритет советского рубля. Объявление нового золотого номинала — 0,222 грамма чистого золота за один советский рубль — имело прежде всего политическое значение. Да, советская валюта — слабая, и в мире имеет чрезвычайно ограниченное хождение, а прямо сказать практически никакого, в отличие от доллара, возлюбленного всеми, но зато она по-прежнему обеспечена жёлтым металлом.

Советский Союз вроде бы присоединился к Бреттон-Вудским соглашениям, но уже через два года это ничего не значило. Рубль был отдельно, доллар отдельно. Доллар маршировал по миру, а кому были нужны деньги Сталина? В основе экономики всегда лежит политика. Неосторожное слово политического лидера обрушивает биржевые котировки. Микоян это прекрасно понимал. Отказ от принципов Бреттон-Вуда, сохранение золотого паритета рубля оставляли СССР в кругу мировых игроков. То, что советская валюта твёрдо обеспечена золотом, много значило в любых переговорах. Эксперты знали, что у Сталина есть своё золото, а кроме него своя платина, свой палладий, драгоценные металлы, редкоземельные металлы, цветные металлы, своя урановая руда, свои 188 миллионов человек, способных создавать самолёты и ракеты.

Когда разрушенное войной хозяйство было восстановлено, в СССР и Восточной Европе стало развиваться и сотрудничество в рамках СЭВ: расцвет этой организации пришёлся на 1960–1970-е годы. Однако ключевые решения по внешней торговле принимались на Президиуме ЦК — точно так же, как это было при Сталине. Политический расчёт превалировал над экономическим. Дело усугублялось тем, что Хрущёв слабо разбирался в экономике, зато любил демонстрировать показную щедрость в отношениях с союзниками, причём часто это вместо пользы приносило вред, как например в Китае в 1954 году.

С большой обидой Микоян пишет, как в 1958 году Хрущёв вдруг решил устроить проверку: «Он создал комиссию во главе с новоиспеченным секретарем ЦК Игнатовым для проверки работы Министерства внешней торговли, то есть проверки моей работы, ибо я в Совете министров курировал это министерство. Никто из комиссии Игнатова ни черта не смыслил во внешней торговле. ‹…› Игнатов был инициатором отправки Смелякова в США, в Амторг. Оттуда Смеляков послал прямо в ЦК, минуя Совмин (хотя много лет меня знал и понимал, что я приму и рассмотрю объективно каждую жалобу), бумагу о том, что Внешторг плохо работает. Как будто в торговле с Америкой дело упиралось в плохую работу Внешторга!» (Речь идёт о Николае Смелякове, который потом, уже в брежневские времена, долгое время занимал пост заместителя министра внешней торговли.)

Таким образом, инициативы Микояна в налаживании внешнеэкономических связей всегда зависели от политики, идеологии, а главное, от произвольных решений лидеров, сначала Сталина, потом Хрущёва. И тот и другой делали вопиющие ошибки. Сталин пытался зарабатывать на экспорте зерна, но при этом ничего не сделал для стимулирования его производства. Правительство Хрущёва в 1956 году продавало зерно, а в 1961-м уже, наоборот, закупало. Шепилов пишет: «Кажется, Черчиллю приписывают крылатую фразу насчет Хрущева: „Надо быть очень талантливым человеком, чтобы суметь оставить Россию без хлеба“».

Сталин, по прямому свидетельству Микояна, очень любил золото и старался наращивать его запасы и противился любому предложению Микояна продать часть, чтобы выручить необходимую валюту. Но зачем, по примеру Скупого рыцаря, хранить в сундуках мёртвый груз богатства, если его можно вложить, инвестировать, и таким образом приумножить? А между тем Сталин слыл знатоком Карла Маркса и «Капитал» знал едва не наизусть. Интуитивно хорошо разбираясь в искусстве управления, в макрополитике, в геополитике, в экономике, Сталин понимал гораздо хуже. Очевидно, поэтому и уничтожил Вознесенского, а затем собирался уничтожить и Микояна. Эти двое пытались сказать ему правду. А правда была в том, что производящая и торговая экономика страны была грубо перекошена, держалась на дисциплине и долготерпении народа. В политике Сталин мыслил широко, в экономике, наоборот, узко. Он не знал никакой экономики, кроме мобилизационной, командной, основанной на жёстком контроле и идеологической накачке. Созданная Сталиным управляющая и контролирующая система — Коммунистическая партия — в какой-то момент стала работать против логики Истории.

Хрущёв, получивший в наследство от Хозяина сверхмощный контролирующий аппарат, просто пользовался его беспредельным могуществом. Ни одна из знаменитых экономических реформ Хрущёва не затрагивала основ, все были поверхностными. Никаких элементов частной собственности на средства производства. Уровень жизни повысился, но очень незначительно и отнюдь не для всех. Люди по-прежнему не сами создавали своё благо — его им дарили партия и правительство. Так было и с жилищной реформой, и с пенсионной реформой.