Анархист

Через полчаса по красивой парадной лестнице спускалась вниз цепочка женщин разного возраста и в разномастных пальто и шинелях. Кто с вещмешком, кто с аккуратным чемоданчиком, а кто и с роскошным кожаным саквояжем. Замыкала шествие сама Розалия Самойловна. Что-то казалось ей подозрительным во всей этой странной затее. Почему их надо перевозить куда-то, если достаточно усилить охрану у подъезда? Почему в Кремль? Ведь раньше ей говорили, что в казармах Кремлёвских курсантов, где разместили иногородних делегатов-мужчин, мест для женщин не было. А сейчас вдруг появились? Странно всё это.

Землячка так погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как оказалась внизу. Вдруг до её слуха донёсся сдавленный стон. Инстинктивно правая рука храброй женщины выхватила наган. Интуиция, как всегда не подвела опытного бойца революции. Она успела выстрелить прямо в лицо набросившегося на неё злодея. Тот упал, пачкая стены подъезда мозгами и кровью. В тот же миг на шее Землячки затянулась кожаная удавка. Она отбросила наган и судорожно попыталась освободиться из подлого захвата, но силы были не равны.

– Куда падаль прятать, Паша? – прохрипел чуть непристреленный детина в старой латаной шинели. – Может наверх поднимем? Прикроем чем-нибудь, и пускай трупаки в квартире лежат.

– Нет, Рябой, не канает такой расклад, чека уже сегодня их найдёт и по горячим следам сможет нас вычислить. Да и мёртвая жидовка нам ещё пригодится. Её можно будет по частям большевичкам выдавать. Какая сучка прыткая! Как она ловко Капустку то в расход пустила. Ба-бах! и пораскинул Капустка мозгами. – Паша Новодеревенский, который сам решил поучаствовать в деле, хищно осклабился. – Как там остальное большевистское бабьё?

– Да, барно[159] всё. Сидят тихо, не ерепенятся.

– Вишь как полезно бывает пристрелить одну сволочь, чтобы других до печёнок проняло. Теперь покатай их по округе и через полчаса подвози к Ермолаю[160] на Козихинский. Там их и держать будем.

– Стрёмно как-то, ведь чекисты тут такой шухер поднимут…

– Не ссы, братан! Они же не знают, куда мы этих баб из храма спровадим. Кстати, ты мне годную мазу подкинул. Мы сделаем так…

…

(Москва. Кремль)

К стоящему на посту у входа в Большой Кремлёвский дворец милиционеру разболтанной походочкой прихилял беспризорник в рваном пальто и старых, не по размеру больших ботинках. Зато на голове у него настоящий цилиндр. Он стоял, ковыряя в носу, несколько минут напротив замершего навытяжку бойца. Наконец набрался храбрости и запричитал дурацким кукольным голосом:

– Дяденька мильтон, а дяденька мильтон, пусти дедушку Ленина посмотреть, ну пусти-и-и, будь ласковый. У меня к нему письмо есть. Один дядька просил ему лично в руки передать. Ну, пусти дяденька мильтон. Ну, пусти-и-и-и-и… А хочешь, я тебе мою моднючую цилиндру подарю?

– Пшёл вон отседова, – шикнул на беспризорника постовой, сохраняя полную неподвижность. – Счас, как свистну, так тебе быстро дворник пенделей отвесит.

– Тогда сам Ленину письмо передай, – с этими словами сопливый протянул лист бумаги. – Бери не бойся, на бумаге вошек нету. Бумагу вошка не ест.

…

Купольная ротонда главного зала Большого Кремлёвского дворца создавала ощущение простора. Бывший Екатерининский зал, переименованный в память Председателя ЦИКа в Свердловский, переполнен по случаю Съезда Партии. Председательствует на третьем заседании глава советских профсоюзов Михаил Томский.

– Бандитизм, главным образом, стал развертываться у нас еще с сентября, и товарищ Ленин указывал, что развитие бандитизма не представляло ничего неожиданного. Мы его ждали, но мер, каких бы то ни было, ни для борьбы с бандитизмом, ни для изучения этого явления принять не успели… – вещал с трибуны оратор, не замечая, что сам расписывается в профнепригодности.

– О! Слышь, Блинников, этот Смирнов в самую точку попал! – Александр Фадеев толкает локтем в бок соседа, вспомнив приключения в Новониколаевске. – Мы же через этот бандитизм нашего Сноскарёва потеряли. Светлая ему память. Если бы не Григорий, так этот паразит и нас бы шлёпнул.

Тем временем к, склонившемуся над какими-то записками, Ленину подошёл бесшумной тенью худой как щепка Дзержинский. Что-то сказал ему на ухо. После этого Ленин поднялся из-за стола, неловко стукнув стулом, и скрылся за портьерой.

– Товарищ Блинников, никак что-то важное случилось, – заметил исчезновение Предсовнаркома Фадеев.

– Ты, Сашка, слушай что умный человек говорит, не отвлекайся. Что будет нужно, нам сообщат.

…

– Как депутатов взя'и в заложники? Это же фо'менная чепуха! – Ленин стоял посреди кабинета председателя ЧК. В руках он держал замусоленный листок бумаги, переданный Дзержинским, к которому он попал из рук постового на входе в Большой Кремлёвский дворец.

– Сам, пся крев, ничего не понимаю! – Феликс Эдмундович мерил широкими шагами диагональ кабинета. – Женщин-делегатов поселили в бывшем общежитии Высших женских курсов. Об этом никто, кроме моих людей не знал! Ну, ещё, конечно, председатель домкома, ну и сами женщины. Владимир Ильич, может это просто акт устрашения?