Ананке

— Насколько я знаю, это усовершенствованная модель AIBM-09. Поскольку с AIBM-09 я налетал около тысячи часов посадок и стартов, то смею утверждать, что могу практически оценить его работу. Я не теоретик и знаю только то, что обязан знать. Мы имеем дело с работающей в реальном времени электронно-вычислительной машиной, которая должна успевать перерабатывать получаемую информацию. Я слышал, что у новой модели пропускная способность на тридцать шесть процентов больше, чем у AIBM-09. Это много. На основании представленных материалов можно сказать следующее: компьютер начал нормальную посадку, а затем стал сам себе затруднять работу, требуя от систем все больше данных в единицу времени. Ну а получилось так, как если бы командир роты начал отрывать все больше людей от боевых действий, назначая их разведчиками и связными: к концу сражения он был бы прекрасно информирован о положении, но остался бы без солдат. Компьютер отнюдь не подавился, а сам подавил себя. Заблокировал себя эскалацией данных; имей он пропускную способность даже в десять раз большую, он все равно бы заблокировался, если бы не прекратил требовать новых сведений. Математически это выглядит так: увеличение количества информации шло по экспоненте, в результате «мозжечок», самый узкий канал, подвел первым. В нем начались запаздывания, которые потом перешли и в компьютер. Попав в ситуацию информационного отставания, то есть перестав быть машиной реального времени, компьютер оглох и ослеп и вынужден был принять радикальное решение, иначе говоря, неполадки в самом себе воспринял как результат аварии вследствие внешних причин.

— А чем вы объясняете то, что он объявил метеоритную тревогу? — поинтересовался Сейн.

— Каким образом он смог переключиться с одного маневра на другой, сказать не могу. Я недостаточно хорошо знаком с его конструкцией. Почему он объявил тревогу? Не знаю. Но твердо убежден, что виноват он.

Теперь надо было ждать реплики с Земли. Пиркс был уверен, что ван дер Войт атакует его, и не ошибся. Ван дер Войт заговорил, и бас его звучал так ласково, а в глазах светилась такая благожелательность, такое всепонимающее добродушие, словно он был наставником, поправляющим в общем-то подающего надежды ученика.

— Итак, командор Пиркс исключает диверсию? Но на каком основании? И что означают слова «виноват он»? Кто — он? Компьютер? Но ведь компьютер, как признал сам командор Пиркс, действовал до конца. Значит, программа? Но она ничем не отличается от программы, по которой командор Пиркс сотни раз совершал посадку. Или вы думаете, что кто-то внес изменения в программу?

— У меня нет намерения обсуждать возможность диверсии, — ответил Пиркс. — Этот вопрос меня не интересует. Если бы компьютер и программа были в порядке, «Ариель» бы спокойно сел, и наше совещание оказалось излишним. На основании записей я утверждаю, что компьютер работал в соответствии с программой, но так, словно бы стремился к недостижимому совершенству, словно просто безотказная работа его не удовлетворяла. В нарастающем темпе он требовал данных о состоянии ракеты, не согласуя эти требования ни с собственными возможностями, ни с емкостью каналов. Почему он так действовал, я не знаю. Больше мне сказать нечего.

Никто из «марсиан» не отозвался. Пиркс уловил только довольный блеск в глазах Сейна и молчаливое одобрение во взгляде Романи. Через восемь минут снова прозвучал голос ван дер Войта. Но теперь он обращался не к Пирксу. И вообще не к членам комиссии. Директор был велеречив. Он рассказывал, какой путь проделывают компьютеры от сборочного конвейера до ракеты. Блоки поставляют восемь фирм, французских, японских и американских. С пустой памятью, «ничего еще не знающие», подобно новорожденным, они прибывают в Бостон, в лаборатории Синтроникса, где в них закладывают программу. После этого начинается что-то вроде школы, так как она включает и обучение и экзамены. Но это пока только проверка общей исправности; «высшее образование» компьютер получает на следующем этапе. Только тогда он из универсальной цифровой машины превращается в навигационный мозг ракеты типа «Ариель». Наконец, его подключают к симулятору, и тот имитирует всевозможнейшие ситуации, которые могут возникнуть при полете в космосе: внезапные аварии, неисправности отдельных систем, трудные условия маневра — например, неполадки в работе двигателей, появление на близком расстоянии другой ракеты или постороннего тела. И каждая из этих вымышленных ситуаций проигрывается в сотнях вариантов, предполагающих ракету то с полным грузом, то незагруженную, то находящуюся в высоком вакууме, то при входе в атмосферу; условия постепенно усложняются — вплоть до труднейших задач с несколькими телами в гравитационном поле, когда машина вынуждена прогнозировать их траектории и прокладывать безопасный курс.