Analyste

— Надо ли понимать, что и вообще не ты начал драку? Что почтенный старец сам намотал свои волосы на твою десницу и использовал эту точку опоры для придания своему телу ускорения? Ты что, грешник, смеешься надо мной?!

— И не думал, — искренне ответил Аналитик.

— А что там про демоническую жабу говорят?

— Ей-богу, не знаю! Но эту жабу я уже раз видел, только на Земле, и там она меня тоже от смерти избавила…

Михаил снял кольчужную перчатку и задумчиво помял мужественный «морской» подбородок.

— А какие-нибудь знаки на этой жабе ты, случайно, не заметил?

— Было не до этого, но, по-моему, нет. Жаба себе как жаба. Непривлекательная. Корявая. Можно даже сказать, безобразная. Но не демонически безобразная. Видал я жаб и пострашнее… Да, вот еще! Она говорила пропитым сиплым басом.

— Ладно, Бог с нею, с осипшей жабой. Интересно только, кто это из наших о тебе заботится?

— А может, это… того: он Самый и беспокоится?..

— Не богохульствуй в своей гордыне! — возмутился Михаил, хотя про себя подумал, что кто знает: это был бы не первый случай, когда «он Самый» ни с того ни с сего решал принять участие в судьбе очередного балбеса.

— А что теперь будет? — наконец задал практический вопрос Аналитик.

— Что будет? — риторически переспросил Михаил. — Да ничего хорошего! В следующий раз будешь знать, кого по зубам скамейкой бить!

— Так ведь вся трапезная видела, что Красавчик вытворял!

— Да? А вот мы пока, по горячим следам, не нашли ни одного свидетеля его выходок! Никто ничего не видел! Я уж не говорю про рассказы самих членов семьи! Ты бы про себя, аспида вавилонского, послушал!

— А Галилео?

— Справлял нужду в близлежащих кустах. Кается в содеянном, но зато говорит, что сцены драки наблюдать физически не мог.

— Бедный старик… А как же сама жертва попытки изнасилования? Мари из Лиона? Ее вы допрашивали?

— Да, эта дамочка твердит, что действительно, Красавчик ей подол прямо посреди заведения задрать попытался. Только вот незадача: она — кульпитка, грешница из Ада. И вдобавок женщина! А ведь у нас слово одной грешной женщины против целого сонма мужчин-праведников мало чего значит!

— И что же теперь делать?

— А ты свою подругу жабу попроси быть свидетельницей, — недобро пошутил архангел, — пусть прямо так, сиплым голосом, и квакнет в твою защиту! Если же серьезно, то тобой и твоим делом заинтересовался сам Египтянин. А этот, я тебе скажу, поумнее да поопасней будет, чем Прародитель, Красавчик и прочие родственники вместе взятые. Те, конечно, праведники влиятельные и уважаемые, но по сравнению с Египтянином… Кроме как верблюдов пасти, они ничего не умели и уметь не могли, а вот Египтянин — тот десятки лет у жрецов самым потаенным вещам учился. Может и палку в змею превратить, и воду — в кровь…

— Вы говорите про Законодателя избранного народа? Неужели он — египтянин?

— Египтянин, гиксос или еврей: сейчас это уже не так важно. Готовься к суду. На суде скорее всего будет председательствовать все тот же Египтянин, и поверь мне, если он этого захотел, то не для того, чтобы тебя оправдать. Однако и защитником у тебя будет не самая последняя фигура в нашем муравейнике.

— И кто же?

— Скоро узнаешь… Ну, оставайся с Богом!

Михаил вдруг заторопился, надел сверкающий в лучах зеленого солнца шлем и, сделав знак свите, умчался в ультрамариновую даль. Аналитик было задумался по поводу только что закончившегося разговора, но тут старший эскорта предложил посетить Джебус. Вскоре колесница достигла города. По чистым широким улицам, усаженным тенистыми деревьями и окруженным двух-и трехэтажными облицованными мрамором домами с плоскими крышами, во множестве прогуливались праведники. У всех был сытый и скучный вид: общение друг с другом наверняка представляло собою одно из немногих развлечений, предлагаемых заведением. Большинство гулявших были преклонного возраста, что было логично и ожидаемо, а потому город напоминал гигантскую богадельню или американский штат Флорида со всеми его пенсионерами. Одна из пожилых праведниц, с утиной походкой и филейной частью, напоминающей духовку на сто пирожков, как раз и могла быть бывшей жительницей пригорода Майами. Не хватало лишь панамки и обычных коротких шортиков.

Пожилые праведники были разбавлены кульпитами, которых можно было легко отличить по опущенным глазам, более простой одежде и торопливой походке. И «пенсионеры», и кульпиты с большим интересом разглядывали Аналитика и даже оборачивались ему вслед, из чего тот предположил, что «Курьер» имеет большую читательскую аудиторию, чем он первоначально подумал. Напрашивались и иные аналогии: например, с Древним Римом и его праздношатающимися богатыми гражданами и вечно спешащими рабами. Или более современная ассоциация с Кувейтом, где солидных и упитанных аборигенов можно было тут же отличить от суетящихся и делающих всю работу иностранцев.