Анабиоз

Мы сидели, пили вино и разговаривали. Курить я ходил на балкон. В один из походов Женя присоединилась ко мне и попросила сигарету. Вопросов я не задавал. Чтобы как-то остановить процесс, который нарастал как снежный ком и был абсолютно мне неподконтролен, я рассказал ей про рыжего в Сызрани и про версию с клофелинщицами в Самаре.

Возможно, я уже был пьян. А может, наши с Женей мыслительные процессы проходили слишком по-разному. Она нахмурилась и спросила то, чего я совсем не ожидал:

– Ты думаешь, Сергей мог… к проституткам?

– Что? С чего ты взяла? – опешил я. – Нет, конечно!

– Но ты сам рассказал. Эти клофелинщицы…

– Скорее всего, клофелинщицы. Препарат может быть другой.

– …Подсыпали ту дрянь приезжим мужикам, которых снимали на вокзале.

Я вздохнул.

– Черт, Женя, мы не знаем, что с ним, он пропал, а ты умудряешься ревность включать.

– Я не… – начала возражать она, но подумала получше и замолчала. А я принялся объяснять:

– Если эти проститутки околачиваются в кабаках около вокзала, вся местная братва их знает. Такие, как тот рыжий, могли перенять у клофелинщиц их методы. Или даже покупать эти колеса. И орудовать в поездах в районе Самары. Сел в Новокуйбышевске, например, за полчаса обработал клиента и свалил с его вещами.

– Да поняла я, – устало отмахнулась Женя. Покосилась на меня. – Во что он ввязался, Леш? Кровь. Вранье про вызов на работу. Секреты какие-то. Это так не похоже на Сергея. Я думала, что он ничего от меня не скрывает. Оказалось, это не так. И сейчас я… я уже не знаю, во что верить и что думать.

– Все мы верим во многое, – буркнул я. – Одни верят, что станут богатыми. Вторые, что их любимая команда когда-нибудь победит. Третьи верят, что бог их спасет. Почти все это на поверку оказывается полным фуфлом. Но людям это не мешает продолжать верить.

– Ты о чем сейчас?

– Хочешь во что-то верить – выбирай то, во что верить хочется. И верь. Все остальное пусть идет в задницу.

Она вдруг ушла. Я испытал огромное облегчение, оставшись один. Ноги – и, конечно, метро, но в первую очередь ноги – сами принесли меня к Жене. Я хотел быть здесь. А когда оказывался рядом, не находил себе места и мечтал сбежать.

Может, действительно шизофрения? Это бы многое объясняло.

Но Женя не просто ушла. Она вернулась на балкон с бутылкой вина и нашими стаканами. Сама наполнила их и жестом попросила еще одну сигарету.

– Мне неловко, – призналась она. – Ты сегодня похоронил папу. А я только о своем и могу…

Стало ясно, что с балкона так быстро уйти не получится. Я осмотрелся и уселся на полу, уткнувшись спиной в простенок под окном. Женя сдержанно улыбнулась и пристроилась напротив. Ее колени почти касались моих. Я старался не концентрироваться на этом. Но чем больше пил, тем хуже получалось.

– Похоронил папу, – невесело повторил я. – Я его много лет не называл папой. Потому что он не называл меня сыном. И Лешей не называл. Даже Алексеем. Не называл никак. Обращался ко мне просто – «ты».

– Фигово, наверное.

– Фигово, что он умер, а мне вспомнить нечего… – я сделал большой глоток вина. Поколебался и закурил снова. В качестве пепельницы у нас была пустая пивная банка. – Знаешь, Жень, в Средневековье, если незнакомец стучался в двери дома, люди считали своим долгом накормить его, напоить и дать ночлег. Считалось, что неизвестно, кто это. Простой прохожий или ангел, который пришел испытать твою добродетель.

– Серьезно?

Я кивнул. Читал об этом в одной из книжек, которые мне подсовывал в свое время Сергей.

– Сейчас двадцать первый век. Все вокруг очень верующие, но на улице никто не подойдет к лежащему на земле умирающему человеку. Мы, люди, берем кредиты, не думая о завтрашнем дне. А когда наступает момент платить по долгам, лезем в петлю. Мы придумываем тупые жаргоны и упрощаем нашу речь до минимума. Уже говорим междометиями и переписываемся смайликами. Мы смотрим клипы и глупые, но очень яркие блокбастеры. Не ради смысла – его нет, ради вспышек и частой смены кадров на экране. Цифровой наркотик нового поколения. Мы поклоняемся звездам из телевизора не за таланты, а за наглость и дешевый пафос. Зато смотреть на звезды настоящие считаем тупостью. Мы каждый день ставим лайки и делаем репосты красивым умным цитатам со смыслом, даже не читая их. Мы слушаем примитивную попсу из двух аккордов, а классическую музыку включаем только коровам и растениям, чтобы повысить надои и урожай. А еще мы заводим детей, чтобы всю оставшуюся жизнь нам было на ком срываться за собственные неудачи и ушедшую навсегда молодость. А не для того, чтобы подарить миру новую душу и любить ее просто за то, что она есть… Такое ощущение, что все мы крепко спим. Или спит бог, который от всех нас устал. Эпоха Кали-юга. Смерть бога. Всеобщий тотальный анабиоз.

Наши колени соприкоснулись. Наверное, я чуть вздрогнул, потому что Женя протянула свою руку и дотронулась до моей.

3

Мразь.

Ну я и мразь.