— Ну уж нет, я сыт по горло его брехнёй. Ты можешь продолжать выдумывать причины для ненависти ко мне, но с этого самого момента мне наплевать на твоё отношение. Откровенно говоря, мне стыдно перед самим собой, что я переживал об этом так долго. Пока ты с должным уважением относишься к моим детям, можешь думать что угодно обо мне самом. Но если ты думаешь, что я просто сдамся и продолжу терпеть подобное отношение, ты серьёзно ошибаешься. Так что можешь взять своё мнение о наших с Гермионой отношениях и засунуть его в свой зад!
В комнате стало тихо.
Вдруг гневные складки на лбу Эдварда сгладились, словно их смыло приливной волной. Очень медленно его усы из их обычного напряжённого положения в уголках губ поползли вверх, а его плечи, а затем и всё тело сотряс смех. Сначала очень тихий, но постепенно всё более и более набиравший силу, пока его раскаты не заполнили всю комнату. Вскоре к нему присоединились Джин, успевшая опрокинуть порцию коньяка во время речи Драко, и Гермиона. Лишь Драко не разделял всеобщего обманчивого веселья.
Эдвард утёр выступившие слёзы.
— Гермиона, этот человек тебе не подходит, это невозможно. Он просто смешон, раз думает, что может разговаривать со мной в таком…
— Хватит, папа, — внезапно изменившееся настроение Гермионы заставило окончательно затихнуть отголоски смеха в комнате. — Ты хоть представляешь, насколько сам сейчас смешон? Столько лет таить обиду на мальчишку, которого ты даже не встречал, пока он не повзрослел, — это самое настоящее безумие.
Драко ощутил, что она нравится ему ещё сильнее, чем прежде.
— Он вёл себя вежливо, хотя ты относился к нему как к куску дерьма.
Джин поморщилась:
— Ну правда, дорогая. Эти выражения…
— Мама. Даже не начинай. Я сейчас трезва, беременна и очень зла, — она глубоко вздохнула и повернулась к отцу. — Папа, это то, что мне нужно. Драко — тот, кто мне нужен. Так что, если ты не можешь перебороть эту гигантскую обиду, тогда… тогда на этом всё.
Джин ахнула:
— Эдвард, ты сейчас же извинишься перед этим милым мальчиком, или, богом клянусь, будешь спать на диване до конца своей чёртовой жизни!
Гермиона медленно повернулась к матери, не в силах бороться с тенью ухмылки на своём лице:
— Что за выражения, мам.
— Я хочу сказать, Эдвард, — продолжала Джин, игнорируя насмешку Гермионы, — что ты не помешаешь мне общаться с внуком. Преодолей себя и принеси чёртовы извинения, иначе я… — она опасно сузила глаза, — иначе я пожертвую зубного «пеликана» из твоей коллекции, того самого, из семнадцатого века, в Британский музей стоматологии.
— Нет! Только не мою крошку, — взмолился Эдвард. — Ты хоть представляешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы его отыскать?
Гермиона закатила глаза.
— Да в самом-то деле, папа. На тебя повлияло не то, что вы потеряете меня, если ты не помиришься с Драко, а какая-то жуткая рухлядь для удаления зубов? Тебе стоит пересмотреть свои приоритеты.
— Я… — Эдвард понял, что он в ловушке. Главные женщины в его жизни загнали его в угол, используя всё то, что он любил, против него самого. У него не было выбора. Переключив внимание на Драко, он смущённо пробормотал: — Есть вероятность, что я немного перегнул палку с тобой.
— Немного? — переспросил Драко.
— Эй, ты издевался над моей дочерью. «Немного» — это всё, что ты получишь.
По правде говоря, это было даже больше, чем ожидал Драко.
— Меня устраивает.
Гермиона ткнула отца локтем:
— Папочка, пожми Драко руку.
— Это не обязательно, — тут же отозвался Драко, припоминая, как силён кулак Эдварда Грейнджера — словно пресс, пытающийся скомпоновать мусор.
— Нет, Гермиона права. Пожми мою руку, Драко.
Он с сомнением уставился на протянутую в знак примирения ладонь.
— Не забывай, что ты гораздо крупнее меня, о чём неоднократно напоминал мне в прошлом.
Они пожали друг другу руки. И это было не так уж и ужасно.
— Неплохое рукопожатие для мужчины с женскими руками, — Эдвард смотрел прямо в глаза Драко.
— Вот и хорошо. Над твоим тоном поработаем позже, — отозвался Драко.
Джин наблюдала за сценой со слезами на глазах.
— Я так рада за вас с Драко, Гермиона. И ты права. Вы уже взрослые, и мне не стоит называть вас этими прозвищами.
Гермиона внезапно ощутила вину за то, что в порыве ярости вывалила на мать всю правду.
— Мама…
— Нет-нет, ты права, — Джин пьяно ухмыльнулась. — Я всего лишь хотела устроить для вас милую вечеринку, — она внезапно вцепилась в предплечье Эдварда: — И в будущем тебе лучше быть милым с этим молодым человеком, Эдвард Грейнджер. Он подарил нам внука!
С непривычно жалким выражением на лице, которое можно было интерпретировать только как страх перед женой, Эдвард попытался оправдаться:
— Джин, ты же знаешь, что я…
— У них с Гермионой будут прелестные дети. Вы ведь не собираетесь останавливаться на одном, да, Гермиона?
Та изумлённо посмотрела на свою пьяненькую мать, переведя затем взгляд на Драко в поисках поддержки. Он лишь улыбнулся в ответ на её замешательство.
— Эм… это случилось довольно неожиданно, мама.