Амундсен

На другой день после собрания кредиторов в Дрёбаке полярник дает интервью газете «Тиденс тейн». Происходит это на Бунне-фьорде, в конфискованном холостяцком доме, который вместе с обстановкой оценен теперь в 30 тысяч крон. «Я совершенно один», — заявляет национальный герой, который лишился всего, кроме своих «сильных рук». Он не жалуется, хотя: «Я бы с радостью оставил у себя приемных дочек, но ничего не вышло». О девочках он говорит как об одном из аспектов научной работы: «Это ведь тоже был эксперимент. Видите ли, в Номе и вообще в тех краях народ не хочет признавать, что эскимосы способны развиваться, там бытует представление, что они могут подняться лишь до определенного уровня, но не выше». Поскольку полярный исследователь может констатировать, что «девочки прекрасно учились», его тезис, в общем, следует считать доказанным.

Руал Амундсен рассказывает интервьюеру, что приемные дочери в этот день покинули Ураниенборг, четыре месяца погостят в Хортене у г-жи Вистинг, «а затем поедут домой».

Домой? Ладно, пусть Камилла Карпендейл вернется домой, к своим многочисленным братьям и сестрам, на несколько лет раньше, чем планировалось, но как насчет Какониты Амундсен? Разве ее дом не в Ураниенборге? Полярник взял ее к себе как родную дочь. А теперь списывает со счетов как «эксперимент». Как одну из убыточных статей конкурсного имущества.

Существование приемных дочерей базировалось на стабильных взаимоотношениях обитателей домов на Бунне-фьорде, на том, что Алина и Леон будут руководить жизнью девочек. Порвав с братом, Руал Амундсен одновременно пожертвовал и своими дочерьми.

Глава 35 СЫН МИЛЛИОНЕРА

В тот самый день, когда остатки семейного эксперимента Руала Амундсена, эскимосские девочки Камилла и Каконита, покидают жилище банкрота и садятся в хортенский поезд, полярник пишет важное письмо — Кисс. А кроме того, начинает новый дневник. И ведет его в форме монолога, обращенного к ней: «Нынче послал тебе длинное письмо. Вряд ли оно тебе понравится, но я не мог не быть откровенным».

Полярник гол как сокол. Трансарктический перелет сорвался. Экспедиция «Мод» отозвана домой, хотя на деле шхуне потребуется еще год, чтобы наконец-то выйти из льдов. На родной дом наложен арест. Хаммер, гениальный спаситель, испарился. А брат Леон, крепкая опора в частной жизни и в делах, в ходе летних операций стал ему злейшим врагом.

Без друзей он не остался; есть у него состоятельные спонсоры в широком мире — Херман Гаде и дон Педро Кристоферсен. А еще — Густав, палочка-выручалочка. Возможно, удастся также подтолкнуть кой-кого из злорадствующих соотечественников к раздумьям и самоанализу.

Конкурсный управляющий не стал возражать против уже запланированного турне полярника по Америке, которое позволит выручить средства на выплату жалованья экипажу «Мод». Но чемоданы конфискованы. Он пакует вещи в ящики. «Собираюсь я, думая об Аляске, и багажа выходит много. Ведь я, дружочек, уезжаю в эмиграцию», — пишет он в дневнике, обращаясь к Кисс.

«Из-за событий последнего времени я всегда буду чувствовать себя здесь плохо. И потому останусь по ту сторону Атлантики, пока ты не позовешь. А если ты позвать не захочешь, я, наверно, и помру там, на севере. В теперешних обстоятельствах уэйнрайтский дом представляется мне самым лучшим местом. Там я останусь мужчиной,а здесь — Бог его знает кем. Там здоровая жизнь на свежем воздухе, дающая силу и энергию. Стало быть, там я буду тебя ждать. Если ты полагаешь меня недостойным и звать не хочешь, так и скажи. Ты свободна сделать выбор, и я должен с этим считаться».

Вот так Руал Амундсен подводит баланс. По обыкновению, реальности не играют существенной роли. Конечная остановка изгнанника, дом в Уэйнрайте, принадлежит к конкурсному имуществу и может оказаться проданной еще прежде, чем он доберется в этот далекий край. Самое главное — уехать из Норвегии. Он снова стал Летучим Голландцем. Только по зову Кисс он может вернуться к жизни среди людей. Обобранный и опозоренный, он вручает ей свою судьбу. Взамен ему предложить нечего, нет у него ни белых медведей, чтобы сложить к ее ногам, ни розовых чаек в золоченой оправе, ни загадочных посвящений, ни самолета, названного ее именем, ни укромного гнездышка на берегу зеркального фьорда. Он может предложить ей, жене богача, только себя. И никогда герой-полярник не нуждался в г-же Беннетт так, как сейчас.

Накануне отъезда с Руалом Амундсеном связывается адвокат брата, Альберт Балкен, сообщает о намерении Леона доказать, что Ураниенборг был подарен еще в 1928 году, а значит, не может быть включен в конкурсную массу, но, напротив, после получения от Нильса Гудде официально зарегистрированного документа принадлежит ему, Леону. Опасность, что на судебном процессе всплывет имя г-жи Беннетт, очень велика. В глазах Руала Амундсена это blackmailing [132].