Амриты

– У всех амритов есть доступ, правда, не все им пользуются. Например, Габриель и его приверженцы очень активно используют наш архив, а Думуз им вообще не интересуется. Честно говоря, некоторая часть архива нами скрывается. Нет, не потому что мы жадные, – Маркус снова улыбнулся, – в мире и так слишком много зла. Мы не хотим, чтоб оно увеличивалось. Существует кое-что такое, что следует забыть.

Настя покачала головой. Снова секреты, снова амриты принимают решения за людей. Но Маркус как будто читал ее мысли:

– Не забывай, многое из того, что ты здесь видишь, для человечества давно утрачено. И возвращать это знание не стоит, уж поверь мне.

Настя стояла, запрокинув голову, и с восхищением смотрела на движущиеся стеллажи. Она понимала, что сегодня не способна прочесть ни строчки, ни буквы, ни символа из того, что она видит. Соблазн был слишком велик. Знание лежало мертвым грузом, доступное кучке бессмертных архивариусов.

– Я буду приходить, – сказала Настя.

– А теперь, мы хотим, чтоб ты увидела, – сказал Маркус.

Амриты приблизились и окружили Настю.

– Не бойся, – посоветовал Маркус, – это просто воспоминание.

Они шли вереницей, друг за другом, ступенька за ступенькой, по узкой лестнице, вырубленной в скале: молчаливые, мрачные, испуганные. Мужчины несли светильники, дети прижимались к матерям. Их шаги были почти бесшумными, шорох и шарканье. Девяносто девять человеческих фигур, девяносто девять теней, скользили по каменным стенам в колеблющемся свете.

На каждом повороте вереница людей замирала. А тот, кто шел впереди, прижимал ладонь к скале, уходила в сторону или верх каменная плита, закрывающая проход, люди снова двигались, за их спинами запечатывалась скала.

Двигались медленно.

Переходы сменялись новыми переходами.

Узкие ступени, неверный свет, шорох ног и молчание.

Вожак поднял последнюю плиту. Вереница людей поодиночке вступила в гигантскую пещеру, с подпорками-колоннами. Последняя печать опустилась за их спинами.

Люди сгрудились, сбились тесно, как будто искали защиты друг у друга.

И потекло время.

Сквозь них, мимо них.

Люди стояли на коленях и молились.

Каменные стены, окружающие их, подернулись мраком. Все стало нечетким и призрачным. Последнее убежище поколебалось, вещи утратили очертания и перестали быть.

Только люди оставались людьми.

Живые в неживом, существующие в небывшем.

Они очнулись, с трудом узнавая себя и других с ними. Они вспоминали свои имена, заново утверждая себя.

Среди них больше не было детей. Но все были равны: юные мужчины и женщины.

– Мир перестал быть и начал быть, – сказал один из них, тот, кто раньше был их вожаком.

– Значит, мы свободны? – предположили другие.

Они все еще боялись, но некоторые решились и, подойдя к стенам, хотели искать выход. Но стен не было, как не было и печатей.

Те, кто когда-то были мудрецами, исследовали нечто, заменившее скалу.

– Мы знаем, что это, – сказали мудрецы. – Наше убежище созданное там, где располагался мировой узел, сохранило себя, как образ. Мы действительно свободны. Каждый из нас может выбрать свой путь.