Амнезия

Следователь слушал меня с открытым ртом. Внезапно осознав это, он закрыл его и напряженно выпрямился на стуле. Закончив свои заметки, Рэймс встал и протянул мне руку через стол.

— Спасибо вам, доктор Линдман.

Мы обменялись рукопожатием, и следователь, также встав, протянул свою руку.

— Да… Гм… Если у вас появится новая информация, я буду на связи.

«Разумеется».

Покинув их участок, я направилась прямиком к следующему пункту своего назначения. Похороны Мэгги состоятся лишь через пару дней. Если я смогу приехать, то просто проскользну в последние ряды церкви во время службы. Но не пойду после этого на похороны, поминки или любые другие мероприятия. Такого не допускает профессиональная этика.

Впрочем, мои ближайшие планы, конечно, явно не соответствовали этическим стандартам. Но разве не понятно желание сделать несколько осторожных звонков, чтобы узнать немного о женихе моей дочери? Особенно если я подозреваю, что он мой бывший пациент, видевший, как один родитель убил другого?

Любая мать поступила бы так же.

Верно?

Глава 12

Уайт-Плейнс — городок среднего размера в центре округа Уэстчестер к северу от Нью-Йорка. Мой офис делил третий этаж пятиэтажного здания с двумя другими офисами: стоматолога и риелтора. Здание темное, все закрылись на выходные.

Дверь из коридора вела в комнату, где Мина обычно принимала моих клиентов, помогала выписывать счета и выполняла другие административные обязанности.

Я прошла в свой кабинет, окна которого выходили на Мамаронек-авеню. Почему-то я предпочла не включать свет. Можно подумать, что мне хотелось сохранить свой визит в тайне. Как будто кто-то мог усмотреть в моих действиях нечто подозрительное… Мне ведь полагалось заехать сюда по делу Мэгги Льюис, хотя сегодня у меня нет времени просматривать записи за два года. Я пришла сюда именно ради дела Бишопа.

Придавленная чувством вины, я с трудом опустилась в свое кресло за письменным столом.

— Прости меня, Мэгги…

Подступившие вдруг слезы обожгли мне глаза. Неожиданно само присутствие в офисе лишило меня защитной маски. Я отдалась на волю эмоций.

Обстановка в кабинете вполне лаконична: письменный стол с креслом с одной стороны, пара обращенных к нему кресел — с другой, и диван около задней стены. Большинство пациентов предпочитали кресло. Мэгги нравился диван — совсем недавно она сидела в нескольких шагах от того места, где сейчас сидела я.

— Мне очень жаль, милая…

Мэгги была курильщицей, и хотя я не разрешала курить в моем офисе, позволяла ей держать сигарету. Зажимая ее в пальцах, она продолжала говорить и жестикулировать. Когда я видела ее в последний раз, то подумала, что Мэгги скрывала чувства к сыну. Она оставила его совсем маленьким. Не отдала на усыновление, а оставила с отцом в его семье, где и помогали воспитывать мальчика. Мэгги так и не вернулась к материнской роли. Ему уже исполнилось пять лет, и она рассказывала о мальчике между прочим, как будто видела его очень часто. Как он уже вырос, на кого стал похож.

Но Мэгги ни разу не упоминала о намерении самоубийства. Такую откровенность я уж точно не оставила бы без внимания. Безусловно. За годы практики я научилась выделять сигналы из шумового потока и ее сигнал представляла совершенно четко: попытки самоубийства ей не грозили.

И вот на тебе… Что же я упустила?

Ответ: не знаю. Может, ничего. Психотерапевты не всеведущи. И мы, естественно, не вездесущи; последние два года я встречалась с Мэгги примерно раз в месяц. Но пора забыть об этом. Пора вернуться к тому, ради чего я заявилась сюда.

Вытерев слезы, я вернулась в комнату Мины. В глубине находилась небольшая кладовка, заполненная шкафами и коробками. В ее духоте, лишенной окон и кондиционера, стоял затхлый бумажный запах. Мне понадобилось несколько минут, чтобы разобраться там и откопать коробку пятнадцатилетней давности.

Забрав ее в свой кабинет, я начала копаться в папках, найдя в итоге дело Бишопа.

Моей официальной оценки там не было, как и записей заключительных показаний Тома Бишопа в полиции — эти документы засекречены согласно решению суда, так что я не рассчитывала найти их. Но у меня сохранились записи пяти сеансов, снабженные примечаниями и комментариями. И список родственников, то есть близких людей в жизни Тома. Среди них имелись контактные данные Бликеров.

Я не знала, радоваться ли мне или беспокоиться по этому поводу.

Сидя за своим столом, я набрала телефонный номер. В трубке зазвучали протяжные гудки. Продолжительные однообразные гудки. Ни голосовой почты, ни автоответчика, только бесконечные гудки. Я повесила трубку, проверила правильность номера и сделала вторую попытку. Пока я слушала очередные гудки, мой взгляд упал на сам список.

Там имелся какой-то адрес.

Похоже, моя поездка немного затянется…

* * *

Когда я поехала в сторону Лонг-Айленда, начался дождь. Пол прислал мне два сообщения: «Все в порядке?» И немного позже: «Пока все нормально?»