Ами-Де-Нета [СИ]

Даэд вышел, щурясь на янтарный свет просторного зала. Мальчик сидел у ног стража, который расположился на самом краю у шахты подъемника. Подбежав, выслушал повеление принцессы и оглядываясь, вернулся, жарким шепотом передавая наставнику просьбу. Тот поклонился издалека, подхватил бумаги и отправился к месту работ. А Даэд вернулся в шатер, сел на край постели, снова раскладывая на коленях доску и беря перо.

— Денна говорил о своем положении. Вечный мужчина, муж вечной королевы, постоянно ощущающий утекание не своего времени, а времени Гюнты. Любил ли он ее? Да, если можно любить двух женщин одновременно. Если бы Гюнта сделалась девушкой-тонкой, думаю, ничего, кроме гордости за свое создание и умиления ее красотой не чувствовал бы. Но она, такая живая, упрямая, девятнадцатилетняя девушка, взявшая себе десять лет жизни рядом с долгоживущим. Как должно быть ныло в нем стремление удержать тающие минуты, которые складываются в часы, а те — в дни и годы! Так что, он торопился. И напрасно Гюнта полагала, что он может забыть ее, изменившись. Вот уж нет. Время толкало его. И все совершилось быстро. Быстро отец отказался жить в одном доме с дочерью, которая пошла против традиций и отказалась выходить замуж. А через год родила дочь, отказавшись рассказать, кто ее отец. Быстро Гюнтера стала рачительной хозяйкой собственной фермы и руководила ей с толком и умом. А девочка росла, любила мать и жизнь, которую вела, и еще любила отца, который появлялся раз или два раза в месяц, забирал ее с собой, когда подросла. И вместе они уезжали в самые разные места. Но все они лежали в пределах той реальности, хотя долгоживущие уже научились находить другие миры и пользоваться их дарами. Денна ходил туда чаще, чем кто-либо. Думаю, он пытался найти то, что поможет Гюнте и его дочери остаться рядом с ним надолго. Но Гюнтера отказывалась проходить изменение, хотя Денна поклялся, что после него она не примет облик тонки, останется сама собой. И запретила ему подвергать изменению дочь. Может быть, он не слишком настаивал, да. Как объяснить королеве присутствие другой женщины в их размеренной жизни правителей? Сама королева однажды, упреждая возможные тягостные разбирательства, заговорила об этом с мужем.

— Твоя Гюнта, — сказала она с великолепным хладнокровным равнодушием, — выпросила у меня десять лет в награду за свои труды. И я обещала ей. Потому, мой возлюбленный муж, ровно десять лет я ни слова не скажу и не сделаю ничего. Что бы ты там не совершал, отправляясь без меня на городскую окраину. Но — ни днем больше.

Денна понял предупреждение и только молча кивнул, еще сильнее ощущая, как сосущая пустота внутри занимает место утекающих мгновений их общей с Гюнтерой жизни.

Неллет мягко улыбнулась, вся в воспоминаниях.

— Наверное, с моей матерью он виделся чаще, чем со мной. Приезжал ночами. А я радовалась, когда раз в месяц, просыпаясь утром, слышала его голос, который звал меня по имени. Это значило — новые места, перемены, скачка на послушной красивой лошади, еда в придорожных харчевнях, ночевки у пастушьих костров. Тихие беседы, рассказы отца и его подробные ответы на любые мои вопросы. Я его очень любила. Тогда, со мной первой, он был настоящим Денной. Этого Денну я любила и потом, живя вторую жизнь во дворце. Хотя там почти ничего от прежнего уже не осталось.

… Когда мне исполнилось двенадцать лет, моя мать умерла. Утонула. Никто не думал, что она могла сама захотеть смерти. И я не думала, только плакала. Ферму снова забрал мой дед, он тоже любил меня, но его взгляды мучили. В них постоянно светился вопрос, напряженный, а я была слишком мала, чтоб понять, что он пытается узнать. А меня он не спрашивал. Я прожила в большом доме еще два года. Сестры матери, мои тетки, тоже любили меня и баловали, жалея. И однажды к нам приехал знатный вельможа на странной повозке. Окликнул меня, стоя у ограды. И жадно рассматривая мое лицо, спросил о матери. Кажется мне, он уже знал о ее смерти, но надеялся на какое-то чудо. Эта надежда, яростная и одновременно жалкая, искажала черты красивого лица. Услышав мои слова, он заплакал. Прикрывал рукавом глаза и плечи его дергались. А потом стал просить меня уехать с ним. И закричал, когда понял — я не узнаю его. Понимаешь, он не знал, насколько сильно изменился. Всего за четыре года. Я смотрела на яростное лицо, вспоминая исчезнувшего отца. Мне было девять, когда я видела его в последний раз. И мать ни разу не сказала, что с ним и почему перестал приезжать.

Он перебрался через ограду, схватил мою руку. Что-то говорил быстро, мешая слова и возгласы, путая вопросы и воспоминания. И тут мой дед выскочил на крыльцо, держа наизготовку заряженный арбалет. Я помню щелчок и гудение стрелы, мне кажется так, хотя все совершилось быстрее, чем падает капля воды. В половину мгновения я узнала его, своего отца и кинулась, закрывая его от выстрела. Больше я ничего не помню из той жизни. Она просто кончилась. И не знаю, как меня похоронили и что сталось с моей прежней семьей.