Ами-Де-Нета [СИ]

И Гюнта не нарушила обещания. В диких и запутанных, часто кошмарно страшных и невыносимо мучительных из-за невозможности их понять, снах Денны, она появлялась, когда разум его оказывался на волоске, горло рождало крик, а сердце колотилось, не справляясь с нагрузкой. Приходила, забирая его в обыденную мирную жизнь, в которой трава путала ноги, птицы пели обычные песенки, коровы паслись, следя за играющими телятами. Садилась в тени дерева, укладывая голову Денны на колени, укрытые юбкой, и клала прохладную ладонь на его воспаленный лоб. Смеялась и пела, слушала его рассказы, задавала смешные вопросы, снова смеялась, когда смеялся он. И оглядываясь на отцовский дом, снова исчезала, отпуская своего короля странствовать по иным мирам и реальностям снов.

Однажды Денне приснился старый сеновал, огромный, как отдельный мир, полный сладостно пахучих ворохов сухой травы и птичьего гомона под щелястой крышей. Это был правильный сон для двоих, и мужчина хотел лежащую рядом женщину, от нее тоже пахло сладко, сладчайше, особенно от груди в расстегнутой до самого пояса рубашке, а еще от круглого бедра, светлеющего в ворохе нижних юбок, там запах был другим, тревожным и торжествующим. Но Гюнта оттолкнула Денну, села, поправляя одежду.

— Это не должно принадлежать снам, мой король. Вспомни обо мне, когда изменишься и проснешься.

— Ты обещаешь?

— Если ты не передумаешь.

Она ушла тогда, а Денна упал в душистую траву, загребая щекотные горсти стеблей и высушенных цветков. Почти закричал, но сдержался. Сел, сжимая стебли в кулаках. И отпустил, уже без удивления глядя, как бывшие стебельки и листочки протекают сквозь пальцы странно пахнущей жижей. А та каплет серыми шариками, впитывается в рифленую прозрачную поверхность, проницает ее и там собирается в символы неведомого ему языка. Он встал, отряхивая руки. Сверху спускались, качаясь у плеч и лица, толстые паутины с белесыми вздутиями на перекрестьях. В треугольный проем входа вдвинулось нечто, широкое снизу и сходящее на нет к макушке, загудело, острым когтем вскрывая пол и вынимая оттуда гирлянды слов. В середине пирамиды раскрывалась щель, поглощая блестящие серые бусы, те вползали, болтаясь мокрыми хвостами.

— Да, — сказал себе Денна, отступая, чтоб пирамида не отдавила ему ногу, — верно, Гюнта, не здесь.

И закрыл глаза, крошечной мошкой переползая из реальности бывшего сеновала в следующий сон, вынутый им из медленного глотка или вдоха вязкого вещества, заполняющего медицинский саркофаг веа Саноче.

— Он хорошо справляется, — заметил тот, следя за показаниями приборов, — на удивление хорошо, быстро. И не реагирует на сны так бурно, как измененные первой группы. Будто у него там есть проводник. Хорошо бы так. И жаль, — он оглянулся на огромный экран, полный месива непонятных знаков и образов, — жаль, мы не можем видеть его сны буквально, как видит их он сам.

Глава 14

— Знаешь, как это — быть медленным, почти вечным в одном и терзаться, остро ощущая необходимость торопиться — в другом? Такой вопрос задал мне отец, в мои десять. Я слушала, не совсем понимая, ждала — объяснит. А он только улыбнулся, будто извинялся. Хотя я была достаточно умна и могла бы понять. Если бы знала подробности. Я узнала их много позже, когда стала жить вместе с детьми в городе и научилась сплетать сны в вассы.

Неллет помолчала, пережидая шум. У наружного края опочивальни трудились каменщики. Хотя ураган не затронул покоев принцессы, стражи часов решили укрепить внешние ограды. И теперь добытые в небесном бою камни вырезывались прихотливыми узорами, чтобы двойная решетка не выглядела крепостной стеной, нарушая гармонию комнат.

— Я родилась в первый раз через полтора года королевского изменения. От отца своего Денны и матерью мне стала простая девушка с городской окраины. Гюнтера, хозяйка фермы, которую работники и горожане уважительно называли королевой молока.

Даэд держал перо на весу, непонимающе глядя на возлюбленную. Та кивнула, осторожно подняла гребень, проводя им по густым шелковистым волосам. Предупреждая его действия, поморщилась:

— Я справлюсь, Дай. Не отвлекайся, ладно? Это немного ужасно, рассказывать так. Я хотела поведать сжато и точно, дать беспристрастную историческую справку, чтобы хроники изменения и моей жизни читались внятно. А вместо этого мою память носит, как облако в восходящих потоках сильного ветра. Похоже, не я выбираю, что сохранит бумага. Значит, мы должны успеть как можно больше. Пока не закончится осень.

— Еще не прошло лето, Нель.

— Пройдет. А зимой я буду спать постоянно. Нам с тобой нужно успеть совершить еще одну важную вещь. Но пока я не могу к ней подступиться.

Она уронила гребень на покрывало и коснулась пальцем бледного лба.

— Пока тут не настанет порядок. Мы его наводим вместе, записывая.

— Тогда говори дальше.

— Попроси кенат-пину передать элле. Пусть работа продолжится завтра.