Амфитрион

– О нет, – тихо проговорил Вахтанг. – О нет, нет! – и добавил что-то на языке, которого Митя не сумел разобрать. – Битва? Мегания не готов к битве! – «А уж я-то как не готов!» – подумал Митя. Несмотря на это, Вахтанг извлек откуда-то из-под куртки маленький арбалет, в котором блеснула золотая стрела с раздвоенным наконечником.

Тогда-то в стенах зданий и в воздухе стали проступать высокие прозрачные силуэты. Казалось, им все равно, где находиться: некоторые появлялись прямо на земле, некоторые – между этажами, какие-то – над зданиями. Чистые глаза их смотрели прямо перед собой, за спинами этих существ были луки, а в волосах драгоценными звездами светились удивительные каменья. Этот беззвучный и бесстрастный отряд был полон воинственной возвышенности, как парад победителей, и своей гибельной красотою внушал восхищение и ужас.

– Кто это? – напряженно прошептал Митя, не в силах оторвать взгляда от прекрасных убийц.

– Разочарованный народ, – отвечал ему Вахтанг тревожно под нарастающий где-то вдали бой барабанов. – Изгнанники Эгнана. Хрустальные эфесты. Одна из двух великих сил Ура.

Другой бы на месте героя поинтересовался, кто же вторая великая сила, да и всеми прочими терминами, но наш Митя молчал: все-таки не за такими откровениями он прилетел в Лондон. С каждой новой секундой он чувствовал себя все более неуверенно (если так можно назвать это ощущение), но стоило ему обернуться, как неуверенность сменилась паникой: прямо за спиной его стоял очень высокий человек нежно-голубого цвета c изящным подобием епископской тиары на голове. Человек положил холодную руку на плечо Мите, и из нашего героя вышла всякая способность сопротивляться.

Вахтанг резко развернулся и приставил золотую стрелу к груди странного визитера.

– Отпусти его, царь, – потребовал он: как настоящий грузин, он был готов биться за своего гостя до конца. Но не успел Мегания договорить, как «царь» повел головой, и Вахтанг со сдавленным криком обрушился на землю, выронив арбалет. Стрела выпала из ложа и бесполезно звякнула. «Не надо было ему по-голливудски разговаривать… – подумал Дикий, – а надо было стрелять сразу, стрелять!»

– Митя! – простонал Вахтанг. – Будь осторожен… опасайся иссушающего ока!.. – с этими словами он потерял сознание, а возможно, и вовсе испустил дух – Митя не смог бы определить.

«Царь» тем временем оглядывал Митю как осетрину, в свежести которой сомневался. Затем он отвернулся, дав Мите возможность изучить его профиль, прикрыл глаза и приподнял тиару, вновь обратив на Митю взгляд, на сей раз взгляд третьего ока – очевидно, того, которое Вахтанг и назвал иссушающим, – круглого, с безжалостным зрачком, вставшим стальным лезвием на фоне алого колодца. Этот-то зрачок с легкостью и вспорол Митину прошлую жизнь, прошел по его мыслям, чувствам и воспоминаниям, а особенно подробно задержался на событиях последних недель. Ощущение было таким, как будто тебе разделяют ткани скальпелем, но настолько искусно, точно и легко, что боли ты не чувствуешь, ощущая лишь некое фундаментальное несогласие ситуации с установленным порядком вещей, как будто скребут ножом по фарфоровой тарелке.

Царь – а это был Раки́ – отпустил Митю и вновь прикрыл свой ужасный глаз хрустальной тиарой.

– Странно, – сказал он.

Уже в следующую секунду разочарованный народ пропал. Исчезли меткие стрелки, зависшие в воздухе, испарились полуспящие фигуры в контурах домов, ушел и сам Раки. На улице было пусто, но не предгрозовой пустотой, как раньше, а пустотой ожидания, только и предвкушающей, как бы заполниться людьми. Митя присел на корточки около Вахтанга, исполнившего роль мученика Себастьяна; тот ровно дышал, но на внешние раздражители не реагировал, и, полежав так несколько секунд, тоже растворился в воздухе вслед за мистическим воинством.

Мите захотелось плакать. «Да что же это такое-то, черт побери, – подумал он, – нельзя мне было устроиться на какую-нибудь простую работу?!»

Подчиняясь парадоксальным законам реальности, водитель сидел за рулем и безмятежно курил, ни на что не реагируя. Стоило Мите закрыть дверь, как машина тронулась. «Что ж, – решил Митя с непонятно откуда взявшимся оптимизмом, – ладно, на фирме помогут». Он расслабился, насколько смог, и выглянул в окно. Пока он смотрел на проезжающие мимо дома, одно соображение вдруг выплыло на передний край его сознания, помахав алым парусом. Когда Раки «сканировал» его мозг, а сам Митя лишь стоял в сторонке и беспомощно наблюдал за этим надругательством, эфестский царь увидел и Алену, и Рагнарёка, и Роберта Саркисовича, и Митину маму, и даже Страттари.

Но Заказчика – а ведь он произвел такое впечатление на Митю! – там не было вовсе. Вот ведь какое дело.

* * *

Машина вильнула, как будто водитель вдруг забыл, по какой стороне дороги ему ехать. Митя поглядел перед собой, но кэб уже остановился. Водитель оглянулся и жизнерадостно сообщил: «Hermes street, guv!»[30].