Америка (reload game)

– А поближе к земле – ну вот чего ты собрался на этом поиметь? Всем, что надо для бегства, я тебя и так снабжу. Спрятать тебя надежнее, чем мы, все равно не сумеет никто. Наличности мы в миссиях не держим – зачем? А пополнить свой послужной список еще и убийством иезуитского префекта – это ж надо совсем мозгов не иметь: найдем, мы ведь и это умеем – слыхал, поди... Оно тебе надо?

– Оно конечно... – ствол «калаша» вроде как чуть дрогнул вниз. – Но я – такая уж карта привалила – числюсь сейчас в покойниках, ну и пускай оно, пожалуй, так и остается. Кроме вас, падре, никто меня не видал... даже послушник ваш, хотя индейцы – по-любому не в счет. Так что...

– Да если б я хотел тебя сдать – что мне стоило мигнуть тому?

– Верно. Но – а ну как всё же передумаете? Я же вот – передумал! – ствол вернулся в прежнее положение.

А ведь, похоже, и вправду – шмальнет-таки, дурашка... Глупость какая... «Господи, прости ему, грешному, ибо не ведает, что творит...»

Сотворяя молитву, отец Игнасио чуть прикрыл глаза; когда же он вновь приподнял веки, ему помстилось, будто черный силуэт бандита на фоне полыхающего неземным уже светом дверного проема начал вдруг распадаться на части – что за притча?.. Мгновение спустя иезуит сообразил, что силуэтов-то – два: один стоит на прежнем месте, а второй осыпается к его ногам, и всё это происходит в каком-то невозможном, противоестественном беззвучии.

– Простите, святой отец, – смиренно поклонился ликвидатор, – но стрелять я не решился: боялся зацепить вас – если бы прошла навылет.

Он опустился на корточки и, деловито обтерев нож-наваху об одежду убитого, рывком перевернул того – рассмотреть лицо.

– Ну вот и девятый: Плюшевый Вилли. Редкостная сволочь, даже и на том ихнем фоне... Да вы, впрочем, и сами всё видели, святой отец!

– Вы... – удивительно, но страх – настоящий, перехватывающий горло – он ощутил лишь сейчас, когда всё уже, вроде бы, позади. – Вы – с самого начала знали?

– Разумеется. Даже если б я не умел считать до девяти – вы как-то больно уж беспомощно слили тот диспут. Хотя даже я сам на те свои наезды ответить бы сумел.

– И... вы использовали меня как приманку?

– А что мне оставалось? – развел руками ликвидатор. – Ведь вы же ни при каких обстоятельствах не дали бы мне обшарить миссию, верно?

– Это – да.

– Ну – вот. А скажите, святой отец, – в глазах «ангела смерти» мелькнуло вдруг вполне человеческое любопытство, – знай вы заранее, как оно у вас с ним обернется – всё равно бы его не сдали? Если честно?

– Всё равно не сдал бы.

– Верю! Вы воистину хороший человек, святой отец. Правильный… Только вот в людях разбираетесь хреново, а уж для иезуита – в особенности.

– Что же до «учения братьев Марианы и Суареса», – обернулся он напоследок, уже от порога, – то я, в общем, в курсе того, как Суарес обосновывал признание «народа как целого» источником права. И как он отправил в нокаут влезшего с ним в публичную полемику Якова I Английского, пытавшегося дискутировать с ним с позиции «Божественного права королей». И как потом папская комиссия нашла невозможным осудить ту идею о «народе как источнике права», поскольку она непротиворечиво проистекает из постулата о свободе воли; и как Папе пришлось, констатировав «теологический пат», наложить запрет на обсуждение этого вопроса как такового… Но тема безусловно интересная, да!

…Дальнейший путь его лежал, разумеется, вовсе не на юго-запад, к полустанку Туско на Транс-Амере, а почти строго на восток: от железной дороги (с сопутствующим ей телеграфом) некоторое время следовало держаться подальше – береженого бог бережет. Через трое суток скачки по раскаленной полупустыне, где компанию ему составляли лишь миражи, кондоры и гремучие змеи, перед ним открылась долина Рио-Гранде с ее галерейными лесами из техасского ореха и уютно расположившимся посреди них пограничным Эль-Пасо. Здесь он расседлал и отпустил на волю запаленную лошадь (не светиться же на дюжине долларов от ее продажи…), упрятал револьвер под пончо, понезаметнее (что было нарушением закона: скрытое ношение оружия в Техасе дозволялось лишь полицейским) и вступил в город пешим порядком, смешавшись с толпой съезжающихся на субботний базар пуэбло и навахо.

Отправив по некоему адресу в Елизаветинске условленную телеграмму, в которой фигурировало слово «девятнадцать», он получил затем в окошечке почты адресованное ему письмо до востребования. Расшифрованное им (при помощи текста Библии – двузначной нумерации стихов в Книге Есфирь) сообщение содержало одну необычную деталь – столь необычную, что он даже перепроверил, нет ли ошибки. Нет, всё верно: ему предписано срочно отправляться в Новый Гамбург и поступить там в распоряжение резидента Секретной службы Компании; не службы Дома Зыряновых – «железнодорожников», чьей зоной ответственности был Новый Гамбург (и на кого он работал в Рио-де-Оро), – а именно Компании.

Такое объединение Служб могло означать лишь одно: Колония всерьез готовится к серьезной войне.

35