Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке

Иехудит была ошеломлена, когда услышала от самого рамсада, в какой миссии она принимает участие. До сих пор она даже не подозревала, что ей предстоит стать частью операции, которая удивит мир. Покидая Израиль, она не знала, какова цель ее командировки. «Мне сказали, — писала она позднее, — что Иссер Харель отдал приказ о моем отбытии в Южную Америку на операцию, которой руководил лично. В Моссаде не принято задавать вопросов, и, когда мне сообщили, что Иссер меня вызывает, я только спросила, когда мне отправляться». Теперь, в кафе Las Violetas, она поняла, что из-за накладок с перелетами пропустила все бурные события прошлой ночи, когда Эйхмана схватили и доставили на конспиративную квартиру Моссада. «Я должна была при этом присутствовать», — подумала Фридман.

Харель разъяснил ей ее обязанности. Конспиративная квартира представляла собой большую виллу по пути в аэропорт. Эйхмана содержали в одной из комнат, превращенной в камеру. Изначально предполагалось, что вилла потребуется всего на один-два дня, пока не прилетит самолет, чтобы забрать заключенного в Израиль. Но по техническим причинам прибытие самолета было отложено на десять дней. Все это время оперативникам предстояло провести вместе с пленником на вилле. Чтобы не вызывать подозрений у соседей и прохожих, Иссер Харель решил разыграть представление: якобы виллу арендовали приехавшие в отпуск супруги, которые большую часть дня отдыхали на лужайке с коктейлями, листая газеты и журналы. Роль мужа исполнял ветеран разведки Мио Мейдад, а жены — Иехудит Фридман. Кроме того, ей поручили ежедневный уход за пленником, она его брила и готовила ему еду.

После инструктажа Харель велел Иехудит сесть в ожидавшую ее машину, которая должна была отвезти ее на виллу.

Время в дороге составило полчаса. Водитель по пути не проронил ни слова. Вилла была нарядная и новая, ее окружал ухоженный садик. У стены стояли два кресла и невысокий столик. Оперативники уже ждали новую коллегу. Немного нервничая, Фридман вошла в гостиную. Там было около десяти человек. Сперва Иехудит совершенно никого не узнавала, затем приметила своего приятеля Питера Малкина. Она не знала, что именно он прошлой ночью набросился на Адольфа Эйхмана около его дома, нейтрализовал его и вместе с Рафи Эйтаном дотащил до заранее подготовленной машины.

— Питер, — воскликнула она, — я все знаю! Это замечательно, я так благодарна за возможность вам помочь.

На лицах мужчин Иехудит прочитала удивление и разочарование. Они были напряжены и встревожены, ведь им предстояло десять дней дожидаться самолета, сидя на одном месте практически у всех на виду, в то время как полиция и нацистские организации Буэнос-Айреса прочесывают каждый кустик в поисках пропавшего Эйхмана. Настроения в команде были не на высоте, однако новость о том, что к ним присоединится женщина, воодушевила оперативников. Питер Малкин писал: «Мы воспряли духом. Мы все знали, что присутствие подходящей женщины способно кардинально изменить атмосферу в команде и сделать приятной даже самую скучную операцию». Им сказали, что она храбрая и умная, и некоторые ожидали увидеть кого-то вроде коварной и загадочной Маты Хари. Один из них, Узи, по такому случаю даже надел пиджак и галстук впервые в жизни.

И вот дверь открывается — и входит Иехудит.

— Похоже, старик решил над нами пошутить, — пробормотал Узи, распуская галстук.

«Дело не только в том, что Иехудит была далеко не самой привлекательной среди израильских агентов», — писал Малкин, беспощадно отмечая, что ее карие глаза «казались огромными из-за толстых очков», и описывая ее «несуразные жесты».

«Мы думали, это будет эффектная красотка в духе Маты Хари, — говорил другой боец, Реувен. — А она оказалась пухленькой, невысокой, неказистой, в очках с золотой оправой… Встретишь такую на улице — и не обернешься вслед».

И это Мата Хари?