Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке

Но всю правду она узнала только в десять лет, когда вместе с семьей эмигрировала в Израиль в 1950 году. Бернштейны ей рассказали, что на самом деле они приходятся ей дядей и тетей — ее мать была сестрой Сары. Наконец-то она обрела свою настоящую личность. Линда в семье Бернштейн была окружена любовью и заботой, а их старшая дочь осталась для нее сестрой на всю жизнь.

«Израиль для меня был раем на земле», — говорила позже Линда. Все вокруг было идеальным: дом, люди, дети в ее школе, которые были с ней добры и приветливы, а некоторые стали ее друзьями на долгие годы. Единственной загвоздкой было ее имя. Когда учительница услышала имя Линды, она очень расстроилась. «Это не еврейское имя!» — заявила она, и девочка получила имя своей бабушки — Шуламит.

Все те трудности, которые Линде пришлось преодолеть до прибытия в Израиль, породили у нее глубокое и сильное желание сделать все, что в ее силах, ради безопасности страны. В армии она служила в оперативном отделе ЦАХАЛа, а затем присоединилась к Моссаду. «Где-то в глубине моего сердца живет огромная боль из-за того, что моей матери пришлось принять такое тяжелое решение и остаться в гетто одной. И все же я испытываю огромную благодарность за ее стремление дать мне жизнь… Что же до моей работы в Моссаде, то я нашла то, что искала, с тех пор как служила в оперативном отделе при Генштабе. Я горжусь тем, что представляю собой часть Моссада».

Линда закончила рассказ.

Позже, когда они сели в самолет, который должен был доставить их обратно в Израиль, Йоси Коэн сел рядом с ней и сказал: «Я рассказал вашу историю президенту Ривлину. Он был глубоко тронут».

Но Линда не сказала ему, что еще в Освенциме, когда она закончила свой рассказ и подняла глаза, увидела, к своему изумлению, как он, суровый рамсад Йоси Коэн, смахнул слезу.

20. Дина и Сэмми. Ночь в Тегеране

Всего лишь одна из многих историй. Тегеран, 2018.

Той ночью молодые бойцы Моссада Сэмми и Дина (имена вымышлены) отправились на чрезвычайно опасную миссию в Тегеране. Они вышли из машины на окраине города и пошли по черным улицам Шурабада, одного из самых неблагополучных районов иранской столицы. Дину уже отправляли в этот район прежде. Она взглянула на Сэмми: с короткой бородкой и в рубашке без воротника он выглядел как иранец. На нем была потертая куртка и выцветшие джинсы. Дина была одета как подобает: в длинное свободное черное платье и хиджаб. Она владела несколькими языками, в том числе персидским. На случай встречи с полицией у агентов было наготове логичное объяснение своего присутствия в этом районе. На самом деле Дина бывала в Шурабаде много раз, каждый раз с разными спутниками, в разной одежде и с разными документами. Однажды днем она фотографировала район скрытой камерой в сумке, особенно много внимания уделяя желтому зданию, которое стерег один-единственный охранник. Тем же вечером она пришла снова, хорошо одетая и в другом хиджабе.

Но сегодня все было иначе. Близилась полночь. Работники мастерских и промышленных складов в этом районе давно разъехались по домам. Улицы опустели, прохожих почти не было. Дина бросила взгляд на бойца, идущего рядом с ней. Она полагалась на него и знала, что тот также доверяет ей, поэтому чувствовала себя в безопасности, когда они действовали вместе. Они уже были напарниками в нескольких операциях во вражеских странах.

Как всегда на заданиях в этом районе, Дина чувствовала себя все более напряженно. В любой момент мог внезапно появиться отряд Стражей исламской революции или Назидательный патруль, возможно даже полицейский или военный ночной патруль. Она чувствовала, что над ними нависла страшная опасность и малейшая ошибка может привести их на высокий подъемный кран в центре города, на котором публично вешали преступников.

Дина вспомнила, как впервые увидела сооружение, которое друзья назвали «складом», — ветхое здание с грязными стенами, на которых давно выцвела желтая краска. Сводчатая крыша, дверь из рифленого железа. Справа была кое-как затененная стоянка на две машины; летом сторож сидел там на корточках, ища убежища от палящего зноя. Девушка не знала, что хранится на этом складе, но когда она возвращалась из командировок в Иран и отдавала фотографии своему командиру, то всегда должна была докладывать: были ли открыты двери здания? Входили ли и выходили ли люди? Если да, то когда? Перегружали какое-либо оборудование с машин или на машины около здания? Сколько там постоянных охранников? Видела ли она солдат или полицию, патрулирующих окрестности?

Но в этот раз ее миссия в Шурабаде была другой, особой. Командир объяснил Дине, что нужно снять «склад» и прилежащие территории на скрытый видеофотоаппарат, который был у нее в сумке. Также ей выдали специальное устройство, которое могло передавать видеосъемку в режиме реального времени на командный пункт в штаб-квартире Моссада. Крайне важно, сказали ей, чтобы она также сняла вход в здание и его окрестности и немедленно передала материалы в штаб.