Амарант

– Учусь у Яромира. Кажется, скоро начнут, – Лот кивнул на толпу теней, начавших слегка раскачиваться. Он ошибся, и первых звуков пришлось ждать еще несколько очень неловких минут. Даже лес перестал шуметь, будто не желая мешать подземным жителям. Вскоре тихий женский голос донесся с поля. Он был таким печальным, что у Лота начало болеть сердце. Почему-то ему вспомнились родные края, из которых его увезли очень давно. К сожалению, он не знал языка и не мог понять, о чем поют странные существа. Попугай повернул голову и увидел Рехора, вытирающего слезы.

– Они… они зовут свою маму, – сказал комендант, угадывая вопрос. После этого они слушали песню, под конец обнявшись, прочувствовав всю тоску народа, потерявшего своего родоначальника. Было что-то магическое в пении этих странных существ, которые были так не похожи на людей.

– Рехор, а можно вопрос? Откровенный, – голос Лота дрожал, попугай никак не мог перестать плакать.

– Конечно, птенчик, когда еще разговаривать откровенно, если не ночью под пение земмеров? – толстяк усмехнулся.

– Ты ведь комендант. Ты делал людям больно?

– Да. Много раз. Такая вот работа.

– А тебе не было стыдно за это? Даже не так. Ты чувствовал вину за содеянное? Оно вроде все правильно сделалось.

– А внутри все равно кошки скребут. Во сне видишь лица и слышишь крики.

– Да.

– Конечно, было, птенчик. Только настоящий монстр не испытывает вины за причиненную боль. – Рехор подсыпал в трубку еще амаранта. Лоту стало немного сложно дышать.

– И как ты тогда живешь?

– Терплю. Я всю жизнь этим занимаюсь. Раньше оправдывался тем, что это благое дело, а я весь такой защитник. Так многие делают. Это правильно. Но мне не помогает.

– Мне тоже, – сказал Лот и ахнул, поняв, что признался в преступлении коменданту.

– Он представлял опасность?

– Да.

– Тогда я тебя не арестую. Я нашел другое оправдание. Я стараюсь обойтись малой кровью. Если это просто мальчишка, заигравшийся в крамолу и решивший устроить революцию, воруя яблоки, то я его публично выпорю. Но убивать за это глупо. А теперь с другой стороны. Когда я вижу опасного убийцу, который может лишить жизни невинных, пусть даже и крамольных, я истребляю его на месте. В общем, что бы я ни делал, я ориентируюсь на количество жертв. Это единственное, что имеет значение.

– А что мне делать теперь? Я уже сделал больно.

– Помешай кому-нибудь сделать больно. Это может помочь. – Рехор в очередной раз вытер слезы и протянул платок Лоту.

– А кому? – Лот попытался вытереть слезы, но не смог дотянуться лапами.

– Это ты сам решай, птенчик. В нашем мире полно плохих людей, так что злодея найдешь легко, – сказал комендант, придя на помощь.

– Рехор, а ты думаешь, мы сможем жить в мире, где нет всего этого ужаса?

– Да, но не скоро. Ну вот, земмеры закончили петь ту часть, что мы можем услышать.

– Тогда мне, наверное, пора. – Лот встал и помотал головой, стряхивая слезы. Он чувствовал неловкость оттого, что расплакался в присутствии врага. Пусть и такого слабого.

– Да. Я, наверное, сейчас соберусь и поеду в тот хутор. Он же там?

– Да, давай провожу. Вместе веселее идти.

– Конечно.

Глава 12

Во время его рассказа в хутор вернулись охотники и рабочие, и возле костров стало еще больше народу. Также Яромиру, как гостю, принесли на подносе вкуснейшее мясо зайца, который еще пару часов назад бегал по лесу. Такое внимание не могло не нравиться. Да и в целом хутор был идеальным местом для жизни. Добрые люди, знающие друг друга уже много лет, вкусная еда, отсутствие комендантов и уединение с природой. Рай. Яромир даже задумался, не осесть ли ему в одном из хуторов, когда его путь закончится. И оттого горько было слышать очередной оскорбительный выкрик в сторону лорда соседнего удела, решившего принести изменения в этот тихий уголок.

– Спасибо, было очень вкусно. Я устал. Скажете Лоту, где я устроился, когда он прилетит, – произнес крамольный и уже начал вставать, как вдруг к нему подбежали несколько молодых сельчан и принялись уговаривать его провести с ними еще время.

– Луна только садится, побудь с нами еще. Или пойдем танцевать, – сказала селянка, сидевшая по соседству, и кивнула в сторону, откуда раздавались звуки народных инструментов.