Амальгама

Парантам щелкнула ушами в знак согласия. – Я никогда не была любительницей бессмысленного туризма, но раз уж мы проделали такой долгий путь, вполне можем немного осмотреться. – Ракеш почувствовал облегчение. Покидая узел, он думал, что готов ко всему, но успев только-только сбежать от манипуляций Кси, был все же рад возможности перевести дух, прежде чем вверить свою судьбу в руки Отчуждения.

Город Фаравани представлял собой бессистемное нагромождение домиков, садов и скульптур. Петлявшие между ними полосы пустовавшей земли были покрыты той же дикой растительностью, которая встречалась на окружающих полях. Место, однако же, не производило впечатление упадка, как если бы все это неухоженное пространство было просто заброшено или обделено вниманием – напротив, на его фоне явно искусственные элементы городского пейзажа выглядели так, будто их привезли и аккуратно разложили в этом девственном поле всего месяц-другой тому назад.

Четвероноги игриво трусили по этому лабиринту группами по трое-четверо; некоторые бегали друг с другом наперегонки, другие передвигались в более спокойном темпе. Как и большинство обитателей Амальгамы, предпочитавших жить в физическом воплощении, они, несомненно, дорожили своей телесностью со всеми ее возможностями и сдерживающими факторами. Выбор конкретного строения тела был решением в высшей степени произвольным, однако связанные с ним ограничения придавали форму всему чувственному опыту. В возрасте двухсот с небольшим лет Ракеш какое-то время развлекался сменой тел, но от блуждания по этому куда более необъятному пространству возможностей он чувствовал, что теряет собственное «я».

– Неужели тебя это никогда не сбивает с толку? – спросил он Парантам. – Сегодня четыре ноги, завтра – две? – Ракеш провел взглядом от плеча до плеча – таким жестом четвероноги обозначали собственное тело. – Это часть того, что делает меня единым целым; того, что по пробуждении заставляет чувствовать себя тем же самым человеком, который отошел ко сну.

– Ракеш, я ведь на самом деле не сплю, – напомнила она.

– Да, но сути это не меняет.

– Я понимаю, о чем ты говоришь: каждое тело приносит свои, неповторимые ощущения. – Взаимодействие суставов и мышц, соотношение между их степенями свободы выражается изящной фигурой в фазовом пространстве. Мне нравится исследовать эти ограничения. Но они необязательно должны быть одними и теми же в течение всей моей жизни – такой потребности у меня нет. Они не часть моей личности.

Мимо них прогалопировала троица четвероногов, и Парантам побежала за ними. Ракеш с улыбкой смотрел вслед, прекрасно зная, что ему не стоит и пытаться ее догнать. Он ощутил свежий укол ностальгии; было бы славно побегать наперегонки с кем-нибудь в человеческом обличье.

Через несколько минут Парантам вернулась, тяжело дыша; затем к ним присоединились трое местных жителей и она представила их Ракешу. Сида, Фит и Паба дружили с самого детства. Они вместе путешествовали по планете, но никогда не покидали Массу. Когда Парантам упомянула о своих планах, троица была заинтригована и решительно настроилась узнать больше.

Они нашли в близлежащем саду затененное местечко, и трое друзей внимательно выслушали рассказ Ракеша о его встрече с Лал.

Когда он закончил, Паба спросила: «Почему вам так важно найти этот новый мир ДНК?»

– Не то чтобы важно, – признался Ракеш. – Не само по себе. Я не одержим своим молекулярно-генеалогическим древом или завершением карты панспермий. Если бы этот гипотетический мир не находился внутри балджа и не был настолько важен для Отчуждения, что они решили вступить с путешественником в контакт лишь для того, чтобы передать эту новость, то я бы вряд ли отправился на его поиски.

– Значит, ваш интерес на самом деле – это своего рода отражение интересов Отчуждения?

Ракеш подвинулся, сидя на траве. – Думаю, отчасти так и есть. Хотя раньше я не проявлял к отчужденным особого любопытства. И не слишком надеюсь, что они раскроют нам с Парантам больше тайн, чем уже раскрыли Лал. – Он, насколько позволяло его человеческое тело, постарался изобразить жест, с помощью которого четвероноги выражали принятие несовершенства и неопределенности. – Возможно, такое далекое и рискованное путешествие может показаться чем-то фривольным, раз уж ни один из аспектов жизни диска по отдельности не вызывает во мне увлечения, которое я могу бы пронести через всю жизнь. Но если сложить все вместе, ситуация меняется. В совокупности это именно то, что я искал.

– Некоторым людям нужна тайна, разгадке которой можно посвятить свою жизнь, – задумчиво произнесла Сида. – Но не всем. Есть люди, которые могут превратить приятную рутину в своеобразное искусство: пища, упражнения, разговоры, дружба. Горстка лейтмотивов, повторяющихся в течение десятилетий. Если время от времени разбавлять этот шаблон путешествиями, можно сносно прожить не одну тысячу лет.

– У вас такие же планы? – спросила Парантам.