Амальгама

В узле Ракеш воспринимал ее как существо в человеческом обличье, хотя в резюме Парантам всегда было четко сказано, что у нее нет врожденного представления о собственном теле. Рожденная в виртуальном ландшафте потомком программного обеспечения, которое в конечном счете было результатом целенаправленной разработки, – а не перевода в цифровой формат того или иного органического разума – она, по всей видимости, относилась к телам так же, как Ракеш относился к транспортным средствам.

– Так до тебя уже дошли какие-нибудь стоящие слухи? – спросил он. Весь смысл остановки на Массе вместо перенаправления своих сигналов непосредственно внутрь центрального скопления заключался в том, чтобы выяснить, изменились ли отношения между Амальгамой и Отчуждением за время их путешествия. Ракеш уже обратился в библиотеку Массы за краткой справкой по поводу каких-либо подвижек, но в официальных записях не было никакой информации. Это касалось и путешествия Лал, что доказывало, насколько эти записи были неточны.

– Я каждому встречному рассказала о том, что собираюсь посетить балдж, – сказала она, – но все их разговоры были только о Лейле и Джазиме.

Ракеш издал четвероножий смешок, от которого изо рта вылетело не вполне допустимое по его меркам количество слюны. Лейла и Джазим были первопроходцами балджа. Обнаружив возможность шпионить за гамма-лучами, попадавшими в диск из коммуникационной сети Отчуждения, и внедрять в их систему собственные данные, они первыми пересекли центральное скопление, совершив путешествие из Тассефа в Массу.

Это было три тысяч лет тому назад. С тех пор мало что поменялось по сути, но инфраструктура, соединяющая две сети, была заметно улучшена. Теперь балдж был окружен гамма-излучателями, способными с ювелирной точностью передать сигнал на узлы Отчуждения, и приемниками, наблюдавшими за небольшой долей каждого из коммуникационных гамма-пучков, который, пролетев мимо целевого узла, покидал территорию отчужденных и оказывался в пределах галактического диска, благодаря чему вложенные данные можно было извлечь, как только они достигали пункта назначения. И хотя Лал пришлось выбирать между передачей в виде нешифрованного сигнала или более долгим маршрутом, большинству путешественников удавалось воспользоваться накопленными за несколько тысяч лет квантовыми ключами, к которым можно было обращаться по мере необходимости.

Столь неприкрытый технологический паразитизм едва ли ускользнул от внимания отчужденных, которые, однако же, не стремились ни подавлять деятельность Амальгамы, ни как-то ей способствовать. Их последовательная до мозга костей реакция не могла не восхищать Ракеша. Их стремление жить уединенной жизнью уравновешивалось поистине космическим безразличием: они без малейшего намека на невоздержанность или нетерпеливость отсылали обратно в диск все космические аппараты и споры и мирились с едва заметной в общем потоке струйкой чужеродных данных, поскольку они, очевидно, не несли никакого вреда и не имели к ним никакого отношения. Что бы ни подразумевало их отстраненное взаимодействие с Лал, у Ракеша не было причин торопиться с выводами, принимая это за начало какой-то более значимой и всеобщей оттепели в отношениях. Если в истории был хоть какой-то смысл, Отчуждение будет строго следовать все тем же предписаниям, и лишь чрезвычайно редкая случайность в лице зараженного ДНК метеора вынудила их привлечь в качестве своих пешек пару граждан Амальгамы. Такое приглашение, безусловно, выпадало нечасто, но отыскать в нем какой-то скрытый смысл не представлялось возможным: не было никаких свидетельств, указывающих на то, что изоляция отчужденных была актом фанатизма, отступить от которого они бы решились лишь в чрезвычайной ситуации, или что их контакт с Лал указывал на отмирание устоявшихся культурных норм перед лицом кризиса, который иначе было не разрешить. Единственная закономерность, которая, насколько можно было судить, прослеживалась в действиях отчужденных, заключалась в как будто бы тщательно выверенных ответных мерах, разработанных с учетом вполне конкретных целей. Если для достижения этих целей потребовалось впервые за полтора миллиона лет обратиться за помощью к чужакам, то с какой стати им было колебаться? Из упрямства? Робости? Инертности? Можно было утешать себя мыслью, что именно столь мелочные и иррациональные причины послужили причиной такого долгого пренебрежения по отношению к своим соседям, но куда более заслуживающим внимания по-прежнему оставалось другое объяснение: до этого момента они просто не воспринимали Амальгаму как нечто полезное или важное.

– Тебе так не терпится лететь дальше? – спросил Ракеш. – Даже если здесь нет никаких новостей, разве не жалко покидать планету спустя всего пару часов?