Алый шар луны

Спрашивается, зачем мне было снова развивать столь бурную деятельность? Вероятно, толчком к ней послужил звонок Веры Петровны Агренич: она была уже на пути в Москву и собиралась встретиться со своей сестрой на Курском вокзале. Я была тронута ее звонком, понимая, что эта женщина никогда не забудет мой визит в Уренгой и ту радость, какую я доставила ей своим решением – вернуть деньги, украденные ее дочерью, Смышленову. Поэтому, подъезжая к Москве, она позвонила мне, чтобы выразить желание повидаться со мной. Сказала, что везет мне какие-то потрясающие сувениры из кости, рогов, кожи и меха, которые можно найти только у них, в Уренгое. Понятное дело, я не могла не пообещать ей, что приду на вокзал и встречусь с ней, а также с удовольствием познакомлюсь с ее сестрой.

Казалось бы, ничего особенного. Если бы не одно обстоятельство, которое буквально взбудоражило меня и заставило снова заняться моим делом. Да, теперь дело Агренич становилось моим. Дело в том, что Володя съездил во Владимир, чтобы пообщаться с Тамарой Петровной Перовой, родной сестрой Веры Петровны Агренич, пригласившей мать Нади к себе, погостить. И Володя выяснил, что Тамара Петровна скончалась в прошлом году. Что она жила очень тихо, скромно и умерла естественной смертью, от сердечного приступа. И что теперь в ее квартире живет молодая женщина, поселившаяся у нее года три назад. Она ухаживала за Тамарой в последние годы, помогала ей во всем. И что зовут эту женщину Ольгой.

– Это она, я просто уверен! Правда, я ее так и не дождался, возможно, она уехала по каким-то делам в Москву, но это она, твоя Надя Агренич, иных вариантов нет!!!

Я видела, что и Володя увлекся поисками Агренич. Кроме этого, Лариса, как она и обещала, составила список московских художников, специализирующихся на копиях импрессионистов. Это был довольно внушительный список, и мне предстояло встретиться с каждым из них, чтобы выяснить – не копировал ли кто-то портрет маленькой Жюли Мане? Мы все понимали, что этот вариант, касающийся копий, самый неубедительный: Надежда Агренич вряд ли сейчас процветает и обладает достаточной суммой для того, чтобы оплатить работу художников. Но и это не главное. Совершенно не факт, что она захочет иметь у себя копию этого портрета. В сущности, она могла настолько погрузиться в свою новую жизнь, полную тревог и волнений, что напрочь забыла Егора. Лариса тоже так считала, но свое обещание она выполнила – помогала, как могла. Она же, будучи знакома с семейством Абрамова, известного в Москве адвоката, договорилась – он встретится со мной.

– Лара, и как это будет выглядеть? – донимала я ее вопросами, страшно нервничая. – Здравствуйте, я – Полина Пухова, писательница, пришла поговорить с вами о том, как вы три года тому назад организовали побег вашего закадычного друга, Григория Флорского?

– Нет. Во-первых, я сама предупрежу его о том, кто ты. Скажу, что ты хочешь поговорить с ним об адвокатской практике, собираешься начать работу над новой серией романов, где главным героем или героиней (ты сама еще это не решила) станет адвокат. Но не простой адвокат, а человек, расследующий дела наравне со следователями, такой вот неравнодушный к чужому горю профи. Герой, одним словом. Потом я, сославшись на свою занятость, уйду, а вы останетесь вдвоем, поговорите о том о сем. Скажу сразу – он ужасно обаятельный, и в его присутствии ты не будешь испытывать дискомфорт. Он большой юморист, знает огромное количество анекдотов… Думаю, что ваша беседа пойдет как по маслу. И только потом ты вдруг, неожиданно и очень быстро, изложишь ему свою историю о поездке в Уренгой. Дави на его сострадание: мать Нади переживает, болеет, так нельзя, ей надо помочь, хотя бы дать некую надежду… Словом, постарайся выудить из него, где сейчас находится Агренич. Вот, собственно, и все! Но я почему-то уверена, что он знает, где она живет и чем занимается. Если, конечно, она жива-здорова.

И вот спустя несколько часов я уже сидела в его уютной просторной кухне, смеялась над анекдотами Абрамова – крупного пухлого мужчины с круглым розовым лицом и коротко стриженными кудрявыми волосами, лакомилась наивкуснейшими лимонными пирожными, приготовленными его очаровательной женой, русоволосой красавицей Светланой, и держала по очереди на коленях ее маленьких деток-близнецов. Лариса, как она и обещала мне, ушла, оставив меня одну, и я почему-то чувствовала себя чуть ли не преступницей… Одно дело – задавать невинные дежурные вопросы, связанные с адвокатской деятельностью Льва Борисовича, другое – попытаться залезть в его личные тайны.

Безусловно, его занятость ощущалась каждую минуту. Ему беспрестанно звонили. Иногда он отвечал односложными фразами, но чаще все же, извиняясь, покидал кухню и разговаривал по телефону, стоявшему в передней.