Алтунин принимает решение

В комнате начальника участка раздался телефонный звонок. Алтунин снял трубку, но никто не отозвался. Он уже хотел положить трубку, когда услышал голос Киры:

- Папу увезли в больницу. У него инфаркт. Я ухожу к маме, она в тяжелом состоянии, считает виноватым во всем тебя.

Голос исчез, а Сергей сидел совершенно ошеломленный и раздавленный. Почему Зоя Петровна и даже Кира взваливают на его плечи такое несправедливое обвинение?..

Он позвонил Лядову.

- Знаю. Зайдите.

Главный инженер морщил лоб, чувствовалось, что и он расстроен.

- Все получилось плохо, — сказал Лядов. — Хуже некуда. Доконали-таки старика общими усилиями. Но ничего другого поделать было нельзя. Юрий Михайлович пытался поставить свой принцип выше интересов цеха, завода.

- А как все произошло?

- Пудалов, черт бы его побрал! Не посоветовавшись ни с кем, Самарин предложил Пудалову вернуться в цех. Но место занято Авдониной, которая, по общему мнению, справляется с обязанностями гораздо лучше Пудалова. Ступаков деликатно посоветовал Юрию Михайловичу оставить Авдонину экономистом цеха, пусть, мол, доведет до конца дело с оперативным планированием. А Пудалову обещал место в планово-экономическом отделе. Но Юрий Михайлович ни в какую: "Пудалов мне нужен. Место Авдониной на участке. Цех не готов к внедрению ее методов оперативно-календарного планирования". "Подготовьте", — сказал директор. Самарин заупрямился: "Не буду!" Оперативно-календарное планирование назвал игрой в бирюльки. И подготовительную смену отказался восстановить, хотя польза от нее явная. Анатолий Андреевич не привык, чтобы с ним так разговаривали, но тут сдержался, понимал: волновать Самарина не следует. Спокойно порекомендовал привлечь на помощь Авдониной специалистов из научно-исследовательского института. А Самарин свое: "От ее нововведений пользы не вижу. Везде эта затея кончается одинаково - нормативный комплект планово-учетных карт перестает играть сколько-нибудь существенную роль, система разваливается и плановики возвращаются к привычным графикам и ведомостям дефицитных деталей". Директор слегка пожурил Юрия Михайловича за то, что он противится научным методам планирования, не помогает вам внедрять новую технологию. Самарин вспылил и здесь же, в директорском кабинете, написал заявление об уходе на пенсию. Сколько ни уговаривал его Ступаков взять заявление обратно, он этого не сделал. А потом ему стало плохо.

- Что же делать, Геннадий Александрович?

- Во всяком случае, сейчас рассматривать заявление Юрия Михайловича мы не можем. Бестактно и даже противозаконно. Так что продолжайте руководить цехом. На быстрое выздоровление Самарина надеяться не приходится. Был конь, да изъездился... Еще в то время, когда Юрий Михайлович лежал в кардиологической лечебнице, лечащий врач сказал Ступакову: "Никаких нервных нагрузок Самарин переносить не способен. Лучше всего отправить его на пенсию. С почестями". И мы тогда же в спешном порядке представили Юрия Михайловича к правительственной награде. Только после награждения директор собирался тактично намекнуть ему насчет пенсии. А он, наверное, и без намеков догадался, к чему идет дело, оскорбился и вот подал заявление...

В критических ситуациях Сергей привык принимать мгновенные решения и тут же действовать. Он поехал на квартиру Самариных. Вбежал на третий этаж, позвонил. Открыла Кира. Лицо у нее было бледное, опухшее от слез.

- Кира! — начал Сергей с порога. — Зачем ты так жестоко?.. В чем я виноват?

Она прервала его.

- Ты не должен приходить сюда больше. Нельзя волновать маму. Все вы бесчеловечные, жестокие, довели папу до инфаркта. А ты самый жестокий и вдобавок тупой. Хочешь и маму доконать? Не смей приходить! Оставь меня в покое. Я тебя ненавижу и презираю...

Кира расплакалась и захлопнула дверь перед самым его носом. Он уселся на ступени лестницы и сидел там до поздней ночи. Но никто так и не вышел к нему.

Что это, очередная размолвка или конец?

Смутно и пусто было на сердце Алтунина. Домой возвращаться не хотелось. Лестничный пролет показался ему глубокой черной трещиной, протянувшейся по земле между ним и Кирой. Вспомнились слова Карзанова: "Трещина - болезнь, болезнь - трещина". При чем здесь болезнь? Почему Кира не хочет понимать его? Она же знает, он меньше всего повинен в случившемся.

Вот теперь-то ты, Алтунин, действительно остался один на один со своей горечью. Даже самый близкий тебе человек - жена отгородилась от тебя, замкнулась в своих непонятных обидах, ушла...