Алтарь Отечества. Альманах. Том 3

Чтобы выжить в трудный час,
Нужен нюх и острый глаз.
Знай: у клёна лист солёный,
У акации – цветы и душисты, и вкусны
(Поясню вам между делом:
Не у жёлтой, а у белой).
Заиграет солнца зайчик —
Появляется калачик,
Сладкий, нежный, как миндаль,
Только мал (ну очень жаль!).
А пройдёт ещё денёк —
За кустится щавелёк.
(Тут уже – прощай, беда:
Надоела лебеда!).

На пригорке, возле балки,
Толстые родятся бабки[13]
(Поясню вам для проформы:
Стебель их квадратной формы,
А под горькой кожурой —
Очень сочный сладкий слой).
А затем покроют луг
Дикие чеснок и лук.
А когда пойдут сады —
Не захочешь лебеды:
Вишня, груша и кислица
И, конечно, шелковица —
На Дону она – царица…
Слава Богу, снова мы
Доживём, брат, до зимы!

Богун

Очень яркая сценка из детства:
Нас орава мальцов и Богун —
Никуда от такого не деться —
Несусветный нахал и брехун
(Второгодник и переросток —
Был на голову выше ростом).
Он училку казнил, сквернословил,
За сараем махорку курил
(Я его хорошенько запомнил,
Хотя многих примерных забыл).
А припомнилось мне (смех и горе):
Дождь прошёл и на мокром заборе
Бог наш высится, вишни срывая
(А опасна погода сырая).
Потерял равновесие, взвился
И за провод нависший схватился.
И, поверьте, пройдёт много лет
Эту фразу никто не забудет:
“Бей меня, кто в калоши одет,
Ничего вам за это не будет!”
Как картинно мелькнул его клёш —
Огольцы были все без калош…

А вскоре загудел Богун на нары —
Портрет вождя попортил из рогатки;
Был в школе светлый день для персонала,
Вздохнули с облегчением ребятки
(И только я ходил слегка печальный —
Непостижимы чувства изначально).

«Давным-давно в украи́нском селе…»

Давным-давно в укра́инском селе
Такая редкая вдруг выпала удача —
На водопой доверили мне… клячу
(А было лет совсем немного мне).
На жёсткой, как початок кукурузы,
Худой и неоседланной спине
Я гарцевал в сияющем картузе…
Застыла лошадь вдруг на полотне.
И, заглушая стрелочника крик,
Раздался резкий свист локомотива;
Бью пятками (как бесконечен миг!) —
Ни с места обомлевшая скотина.
Гремел состав, и прогибались шпалы,
Звенели и дрожали дробно рельсы;
Вот, наконец, пошла и снова… встала
У переезда в безопасном месте.

В какие позже попадал я переделки,
Но этой не забыть мне сценки…

Всё прошлое, когда пройдут года,
Нам представляется наполненным отваги.
О чём кричал мне стрелочник тогда?
Наверно, чтоб оставил я беднягу.

Краснодон (ближнее зарубежье), март 1997 г.

Дети воины

Сын полка Володя Тарновский с боевыми товарищами в Берлине

15-летний разведчик Вова Егоров с бойцами своего подразделения

Лошаков Владимир Григорьевич

Анатолий Колдышев

Боец Плесецкого космодрома