Алтарь Отечества. Альманах. Том 3

Подзабытое слово «линейка» —
Чудный транспорт: простой, гужевой.
Пассажиры на гладкой скамейке
Восседали друг к дружке спиной.

На линейке, конечно же, тесно,
Но зато в непогоду теплей,
И удобно рассматривать местность,
А не только хвосты лошадей…

Снаряженьем надёжным владея
(Сапоги… Длинный плащ, капюшон),
Объезжал на линейке Фадеев
Краснодонский разбитый район.

Лучезарный, общительный, крепкий,
Белорозовый и молодой —
Мужики – те хватались за кепки,
Бабы – кланялись, чувствуя: «Свой!».

Жили в том городке не халдеи,
А степенный шахтёрский народ.
Говорили: "Приехал Фадеев.
Он опишет. И он – не соврёт!.."
В «Клубе Ленина» – встречи, концерты…
Пацаны (что проходит без них?!)…
Москвичи – те нарядно одеты,
Мы – в ужасных "обновах" своих.

Всё давно на харчи променяли —
Из немецких шинелишек – клёш.
Нам подарки Москва присылала,
Да на всю детвору – где возьмёшь?!

2010

В дни съёмок фильма "Молодая гвардия" 1947 год

Неспешный ласковый закат,
Дымочек каменноугольный…
Пол сотни лет тому назад —
На поле матч футбольный.

Две сборные: от москвичей
И от мальчишек здешних.
Нет лавок, судей и речей,
И формы нет, конечно.

Каков накал, каков азарт!
Болеющие на поленьях.
Вот угловой пробил казак —
Мяч… у Ульяны на коленях.

Как коршун, мигом подлетел
Мальчишка рослый горбоносый
И… загляделся вдруг, пострел,
На чёрные, как уголь, косы.
И молвила примерно так
Задорная Ульяна:
"Иди, играй, донской казак,
Тебе заглядываться рано".

Побед и счастья пожелав
Смущённому герою,
Встаёт и, юбку подобрав,
Мяч выбивает в поле…

В Донбассе долго гаснет солнце…
А победили краснодонцы.
Тот счёт я позабыл, признаться,
Да разве в этом дело, братцы!

1997

На Троицу 1946 года

Монашенки в светлых нарядах —
У каждой – берёзки росток —
От наших назойливых взглядов
Краснели, как маков цветок.

Взлелеяны школой родною,
Мы строго смотрели на них:
Искали в их ликах святое,
А видели – девок простых.

В те годы, что знали о Боге?!
Но всё же сильней и сильней
В сердца проникала тревога,
Как холод погостных камней.

Казалось, всё просто и ясно:
Вот – солнце, земля, небосвод…
Но помнились взрывы фугасных,
Война, оккупация, фронт,

Подвала бетонная чаша,
Икона и крест, и свеча.
Молитва нескладная наша
Была, как слеза, горяча.

Казалось – от этой молитвы
Уходит панический страх,
И меньше на фронте убитых,
Отцы побеждают в боях…

Монашенки юные в храме
С берёзками тонкими в ряд…
С тех пор на меня временами
С укором их очи глядят.

1945 год