Алоха из ада (ЛП)

— Знаю, это отстой. Но поверь, вытащить тебя из психушки не значит спасти тебя. А вот то, что я собираюсь сделать, значит.

Она поворачивается к Нешаме.

— Кто ты? Ты ведь часть этого, не так ли?

— Он сможет пояснить после того, как я уйду.

Нешама похлопывает Элис по плечу.

— Так и сделаю.

— Итак, как мне добраться до Бесплодных земель?

— Уверен, что хочешь это сделать? Как только окажешься в Тартаре, я ничего не смогу для тебя сделать. Он принадлежит моему брату Руаху[262]. И если ты считаешь меня ублюдком, тебе стоит как-нибудь познакомиться с ним.

— Если он будет там, чмокну его за тебя в щёчку. Как мне туда добраться?

— Тем же способом, что и в психушку. Триста тридцать три шага, но в противоположную сторону.

— Тебе действительно нравится это число.

Он кивает.

— На самом деле, мне нравятся девятки. Священные цифры. Вам нужно любить их. Если бы вы, люди, лучше разбирались в математике, то были бы такими же умными, как я.

Я киваю в сторону Элис.

— Ты же можешь позаботиться о ней, пока меня не будет?

— Её забрали с её места на Небесах, так что, в отличие от некоторых, она одна из моих. Никто не причинит ей вреда.

Я начинаю спускаться по пандусу. Элис делает несколько шагов вслед за мной. Я останавливаюсь.

— Ты точно можешь остановить Мейсона?

— Не знаю.

— Тогда пообещай мне вот что. Если не сможешь победить, и всё начнёт разваливаться, ты вернёшься сюда, чтобы мы могли пережить это вместе.

— Обещаю.

— Тогда, ладно.

Я наполовину разворачиваюсь, затем поворачиваюсь обратно.

— Ты шпионила за мной для Саб Роза?

Вопрос вырвался сам собой. Я практически ощущаю, как ангел пытается дотянуться до моего рта и засунуть эти слова обратно.

Элис замирает. Я довольно неплохо читаю лица. Если бы у неё было сердцебиение, оно бы сейчас зашкаливало. Это всё, что мне нужно знать.

Раздаётся похожий на выстрел из пушки треск, когда рушится подожжённое Кисси здание. Я разок машу ей рукой и ухожу.

Я оказываюсь в Бесплодных Землях, хотя не понимаю, почему этот участок дерьмового пейзажа Лос-Анджелеса должен быть хуже любого другого, виденного мной. По сути, я бы счёл это место откровенно спокойным, если бы не вся эта кровь.

Я нахожусь в заброшенной промышленной зоне, окружённой разрушенными складами и изогнутыми и искорёженными железнодорожными путями, идущими вдоль реки Лос-Анджелес. Бетонные берега реки окрашены в цвет старого кирпича стремительным потоком реки крови, притока Стикса. Полагаю, это и есть источник пузырящейся в воронках крови. Здесь нет ничего, что указывало бы на Тартар. Никаких табличек, горящих кустов, играющих в угадайку «Рискуй!»[263] сфинксов. Однажды один сфинкс попытался сыграть со мной, я прижал его и побрил, пока он не стал похож на одну из тех бесшёрстных кошек из зоомагазинов Беверли-Хиллз.

Я недалеко от сожжённой обвалившейся версии старого моста на Четвёртой улице. Все эти большие римские арки с немногими неуместными викторианскими уличными фонарями для солидности, потому что не хочется, чтобы промышленные пустыри выглядели безвкусными. Под мостом что-то странное. Яркое пятно зелени. Пальмы по обеим сторонам, и они не горят. Зелень выглядит как свежая здоровая трава. Посреди маленького оазиса стоит белое оштукатуренное бунгало в стиле сороковых[264]. Оно покрыто красной шиферной черепицей и стилизовано под своего рода старинную асьенду[265]. Я подхожу по чистой дорожке перед входом и стучу в дверь. Та открывается, и женщина за дверью улыбается мне. Её лицо меняется и преображается, демонстрируя фазы луны.

— Я же сказала, что в конце ты придёшь ко мне, — говорит Медея Бава.

— Так это твой грязный маленький секрет. Тартар — это Инквизиция.

— Нет. Я Инквизиция. Тартар — это твоя судьба. “Dies Irae”[266], — декламирует она: —«Боже праведного мщенья, в день последнего свершенья удостой нас отпущенья».

— Мне нравится, как звучит эта часть с отпущеньем.

— И некоторые удостаиваются его, но, боюсь, ты для этого слегка опоздал.

Я делаю шаг в сторону с дорожки Бавы, топча её идеальный газон кроваво-сточно-помойными ботинками.

— Тогда почему бы тебе не подбросить нас к Клубу Дважды Мёртвых, и не впустить меня? — Она выходит, запирая дверь. — Серьёзно? Ты считаешь, что кто-то собирается проделать такой путь, чтобы стащить твою коллекцию марок?

— Ты не единственный в аду, кто зол на весь мир. Я не хочу глупо рисковать.

— Какое занудство.

Она ведёт меня к шатко выглядящей металлической лестнице, ведущей сквозь выдолбленную в дорожном полотне дыру на мост. Медея жестом показывает мне идти первым. Я берусь за перила и трясу их. Лестница слегка шатается, но, похоже, выдержит. Я начинаю подниматься.

— Знаешь, я ждала тебя здесь всю твою жизнь.

— Надеюсь, у тебя есть кабельное, иначе ты пропустила много хороших телепередач.

Когда мы оказываемся наверху, она направляется к дальней стороне моста, и я следую за ней. На полпути она резко останавливается и смотрит на меня.

— Знаешь, что как только попадёшь внутрь, ты уже никогда не сможешь уйти.