Алмазы для Бульварного кольца

– Этот ПЗРК, переносной зенитно-ракетный комплекс, предназначен для поражения воздушных целей на средних и малых высотах, особенно – внимание! – низколетящих, – почти процитировал Шелест соответствующую инструкцию. – Ты думаешь, как мы тут снижаемся, заходим на посадку на южных аэродромах?

– А как еще можно снижаться? – недоуменно переспросил Олег. – Постепенно, уменьшая скорость. Ну, я не знаю, как еще?

– Ну, вот теперь знай: по спирали и максимально над чертой охраняемого города! – медленно, чтобы было понятнее, произнес Сергей. – Это, конечно же, не твоя забота, а командира и второго пилота, но просто будь в курсе. А делается это, как ты, наверное, уже понимаешь, для того, чтобы тебя не достали из этой самой «Стрелы». Ее можно запустить просто в направлении садящегося самолета, и она найдет свою цель, среагировав на тепловое излучение двигателя, – объяснял Сергей. – Довольно неприятная штуковина, и самое обидное, что унитовцы их получают практически напрямую со складов ФАПЛА, которым мы, СССР, их и поставляем. Днем их привезут, а на следующий день кто-нибудь из фапловцев или тех, кто себя за таковых выдает, их уже «запарил» за кругленькую сумму своим землякам унитовцам! – Сергей потянулся за пачкой «Мультифильтра» и закурил.

– И это не опасно так летать, не по правилам? – все еще недоумевая, спросил Олег.

– Не опаснее, чем «пасть стрелой пронзенным», старик! Это наши летчики еще в Эфиопии придумали, честь им и хвала. Правда, к сожалению, сначала без потерь не обошлось.

Еще «Стрелу» можно обмануть тепловыми ловушками, чем-то вроде шашек, которыми иногда при взлете или посадке пуляют в разные стороны из специальной установки, – продолжал Шелест, видя явный интерес в Олеговых глазах. – Зенитная ракета реагирует на цель, более горячую, чем выхлоп двигателей, и перенацеливается на нее. А истребители, благо у них скорость совсем другая, чем у АН-12, бывает, увидев на земле вспышку от запуска, как закрутят резкий вираж в сторону, чуть ли не до потери летчиком сознания, так она, дура, не успевает среагировать и летит мимо, «в молоко».

Базировались летчики в трехэтажном двухподъездном панельном доме на окраине столицы, в паре километров от Международного аэропорта имени 4 февраля, на котором еще совсем недавно приземлился регулярный рейс «Москва – Луанда», доставивший сюда Олега. На крыше дома была огромная, по всему периметру площадка, где умельцы, еще прошлые экипажи или техники, приспособились разводить кур, регулярно несших яйца; запорожцы эту традицию лишь продолжили. После того, как аэродромное начальство выделило им среднего размера черно-белый телевизор, его установили прямо на крыше, и тогда вечерами там часто смотрели, мало что понимая, местное телевидение.

В соседнем подъезде располагались кубинские летчики, в основном истребители с МИГ-17 и МИГ-21, а также пилоты пассажирско-транспортного АН-26 и пассажирского ЯК-40, который нес службу в летном отряде президента Анголы. У самого главы государства был выделенный ему для официальных визитов комфортабельный ТУ-154.

За два месяца, которые оставались запорожскому экипажу до выработки их самолетом ресурса, после чего борт должен был пройти тщательное тестирование всех систем вплоть до переборки двигателя, все – наземная служба и, особенно, летчики – становятся для Олега по-настоящему родными людьми. Это, в первую очередь, командир экипажа, к которому он был прикреплен, Анатолий Тельняш, молодой двадцатишестилетний парень, страшно боящийся, что его комиссуют, спишут с летной работы («Я кроме как летать, больше ничего не умею»); его помощник Андрей, второй пилот, ссаженный с истребителя за непочтительное отношение к начальству и летающий, по его собственному выражению, «в другом небе» («На кой черт мне этот АН-12, этот сарай с крыльями? Ни скорости, ни маневра!»). Это, конечно же, умудренный опытом сорокачетырехлетний (старик!) инженер отряда Петрович, у которого сын – ровесник Олега; доктор Сан Саныч, странноватый тип, не исключено, что «постукивающий» на своих «куда надо»; Серега Погодько, водитель ГАЗ-66, который часто забирал техников с аэродрома («Серега, не картошку везешь! У твоей машины, небось, колеса квадратные!»), открытый запорожский парень чуть постарше его, с ослепительной «пацанской» золотой фиксой во рту и широкой добродушной улыбкой.

Первый полет Олега на АН-12, пока еще в качестве стажера, произошел уже на следующий день после его переезда в отряд. Боб распорядился, чтобы поначалу радиопереговоры вел Шелест: так будет надежнее и спокойнее всем, прежде всего, экипажу. Сергей надел ларингофон – наушники и специальные, крепящиеся на шее, микрофонные датчики, а Олегу дал запасную гарнитуру.