Альма. Ветер крепчает

– А подробнее? – спрашивает она. – Что этот господин сделал с письмом?

– С письмом? Он сразу прочёл его. И не вернулся в церковь. Я прошёл за ним немного. Потому что был недоволен тем, что получил за труд. И оставил его, где начинается мостовая из больших булыжников.

– Что за мостовая?

– Улица Эскаль.

Амелия медленно кивает.

– Что с ним случилось? – спрашивает мальчик.

– Ничего.

– Капитан вот там, если захотите что-то уточнить.

Амелия кладёт мальчику в ладонь золотой. Она подходит к капитану. Пока они разговаривают, румянец понемногу сходит с её щёк. К концу они совсем бледны.

Амелия бежит к «Жемчужине», где её ждёт мадам де Ло.

На этот раз швартовы уже отданы.

– Вы страшно меня напугали, – говорит ей наставница.

Она крепко держит Амелию под руку. Обе смотрят, как набережная уходит вдаль.

Письмо, которое получил тогда Ангелик, вручил капитану «Высшего света» на африканском побережье один темнокожий кок. Свободный человек, назвавший себя Куком и говорящий с сильным английским акцентом. По словам капитана, он служил коком на корабле «Нежная Амелия». Письмо нужно было отдать лично в руки адресату в Ла-Рошели. Габриэль Кук утверждал, что имеет личные дела с господином Жаном Ангеликом.

Где-то в семи тысячах километров, на расстоянии птичьего полёта, Кук выломал половицы возле капитанской каюты. Из пролома он достаёт кремнёвое охотничье ружьё с двумя длинными стволами, оба заряжены. Ангелик посоветовал спрятать его здесь на экстренный случай.

Плотник следит за ним сквозь открытую дверь каюты врача.

– Оставайтесь на месте, – говорит Кук. – Похоже, ваш малыш Март задумал большую глупость.

Габриэль Кук взбирается по главной лестнице. И оказывается на юте прямо перед Гарделем, у штурвала.

Капитан с недоумением оглядывает кока.

– Сударь, – говорит Кук, – кто-то разнёс всю вашу каюту.

– Мою каюту?

– Это сделал Жозеф Март.

– А что за ружьё?

– Оно валялось внизу. Я видел у вас на стене записку Люка де Лерна.

Всё перед Гарделем поплыло.

– Вы попались в ловушку, – говорит Кук.

– Ловушку?

– Вы думали найти сокровище? Его никогда здесь не было. Это невозможно. Если бы Люк и оставил его после себя, то только на дне морском, велев затопить вместе со своим гробом прямо в день смерти.

– Кто вы?

– Единственное сокровище здесь – этот корабль. И они хотят его заполучить.

На реях раздаётся первый крик. Гардель оборачивается.

Со всех сторон бухты, из длинной невидимой пещеры вдоль скал, показались тени. Десятки плотов выходят из пенной полосы, толкаемые вперёд бессчётными вёслами.

– Корсары, – говорит Гардель просто.

Он поворачивается к Куку.

– Я всем займусь. А вы найдите Марта.

Ещё каких-нибудь две минуты назад он не мог бы и представить, что попросит у этого человека что-то кроме яйца-пашот или сдобной булки. Однако он повторяет:

– Найдите мне его, живым или мёртвым.

48. На самой вершине мачты

Жозеф Март возле верстака Пуссена. Он уже поднял половицы, перерыл ящик с пилами. Ни лука, ни стрел нет на месте. Глаза Жозефа блестят в темноте. Альма была здесь. Это она открыла погреб. И теперь бродит где-то по «Нежной Амелии».

Даже из трюма он слышит суматоху на палубе.

Поднявшись наверх, он тут же понимает, что всё пропало. Плоты скользят к судну. Экипаж исполняет команды Гарделя секунда в секунду. Это гонка: нужно успеть привести корабль в движение.

Из-за суеты на палубе Жозеф Март превратился в невидимку. До него никому нет дела. Он сбросил дождевик. И теперь лезет по вантам с левого борта.

Всего в нескольких метрах от него Кук ступил в шлюпку. Он поводит огромным ружьём по сторонам. Ищет Жозефа. Он проверит каждый закоулок на судне. Будет барахтаться в льяле – вонючей воде, которая собирается у самого киля.

Ружейные дула по очереди смотрят в лоб каждому, кто в шлюпке. Потом Кук толкает сидящих, двигая вбок, чтобы убедиться, что они никого не прячут. Ружьё чуть задерживается между колких глаз какой-то девушки.

– Ты не похожа на больную.

Но Кук здесь не для врачебного осмотра: он отталкивает голову Альмы, вылезает из шлюпки и спрыгивает на ют.

Альма поворачивается к лежащему рядом мужчине, как бы продолжая прерванный разговор.

– И она не сказала, откуда ей известно то, о чём она пела?

– Нет. Мы не знаем, откуда она, – отвечает старый мужчина, которого белые зовут Адамом. – Она ждёт ребёнка.

– Она беременна уже лун семь или восемь, – прибавляет женщина.

– Когда она кончила петь, они увели её.

– Куда? Куда они её увели?

– Мы не знаем, – отвечает женщина. – Мы ничего не знаем.

– Я знаю одно, – говорит мужчина, – последние ночи моя рана больше не болит. Она почти затянулась новой кожей.

Альма ещё немного сидит в шлюпке на корточках. Вокруг слышно смятение. Как бы хотела она увидеть ту женщину, певшую историю их народа. Теперь нужно пробраться к женскому загону в корме. Но сперва Альма должна отправиться наверх и разговорить единственного в этом мире, кто ещё связывает её с Ламом: великана с отрезанным ухом.

Она берёт лук, целует в лоб того, кто донёс до неё песню око и все те тайны, которых она не знала. А затем уходит.