Альма. Ветер крепчает

– Выступим завтра, – говорит Авоши.

– К побережью? – спрашивает Баако.

– Нет.

– Но ты говорил…

– Это Аркан говорил. Не я. Мы продолжим путь.

– Он сказал, по лошадиному следу идти не нужно.

Авоши улыбается:

– Так я должен слушаться советов Моисея Аркана? Если вор показывает пустую руку, я смотрю на ту, что у него за спиной. А когда Моисей Аркан указывает мне путь, я поворачиваю в противоположную сторону. Мы пройдём по этому следу до самого начала.

Авоши, улыбаясь, разглядывает удивлённое лицо Баако. Бедный мальчик уже представлял, как возвращается в родную деревню, усаживает отца под деревом, чтобы тот спокойно доживал свои дни.

– Не бойся, – говорит Авоши. – Он пережил нападение зверя. Может, ещё и тебя переживёт. Но не забывай того, что я сказал: никогда не иди тем путём, который указал тебе другой охотник.

15. Золото и ржавчина

– Золото? – ворчит Пуссен. – С чего ты взял, что на судне золото?

Жозеф Март напрягает слух. Эти слова донеслись до него, когда он спускался на нижнюю палубу. Он прячется за дубовую переборку и слушает. В нескольких шагах от него плотник разговаривает с Авелем Простаком. Свет падает на них квадратами сквозь решётчатый настил над головой.

– Если ищешь золото, – повторяет Авелю Жак Пуссен, – то ты ошибся судном. Зато здесь хватит всего, чтобы открыть бакалею, трактир, скобяную, сапожную или любую другую лавку, какую пожелаешь.

Жозеф всё прячется в тени.

– Тем, что лежит у нас под ногами, Простак, ты мог бы битком набить любую булочную, оружейню, полотняные или гончарные ряды… Здесь найдётся почти всё, кроме золота.

Пуссен вдруг обернулся.

– Это ты?

Жозеф не хотел, чтобы его заметили. Поздно. Сунув руки в карманы, он шагает в их сторону.

– Да, я.

Плотник как будто всё видит и всё знает. Целыми днями Жозеф думает и не может решить, внушает тот опасения или восхищение.

– Подсоби-ка нам, – говорит Пуссен. – Бондарь десятый день как слёг. Спит наверху, в подвешенной шлюпке. Она у них вместо лазарета. Пока его нет, я пытаюсь сдвинуть его работу с места.

Действительно, Жак Пуссен вместе с Авелем собирают бочку: на первый отрезок пути их навалили в трюм вязанками. На гвинейском побережье в них доберут запасы пресной воды, потому что понадобится не меньше ста сорока тысяч литров, чтобы доплыть до островов и не потерять из-за жажды ни экипаж, ни невольников.

– Так что, ты у нас тоже золото ищешь? – спрашивает плотник Жозефа.

– Как и все моряки мира…

Жозеф улыбается, чтобы скрыть волнение. Ответил он не раздумывая. Кто может заподозрить, что он уже которую неделю ищет на борту четыре с половиной тонны чистого золота? Хотя на вид Жозеф Март просто наивный мальчик, все его мысли – только о том сокровище.

– Вы не так меня поняли! – неловко оправдывается Авель Простак. – Я только говорил, что капитану нужно будет много золота, чтобы купить на побережье невольников. Вот и спросил, из любопытства, не на борту ли оно.

– Из любопытства? – усмехается Пуссен.

Авель пожимает плечами.

– Всё устроено не так, – вздыхает плотник. – И не для того даже, чтобы расстраивать любопытных вроде тебя, Простак, или пройдох вроде Жозефа Марта.

– Что ещё не так устроено? – спрашивает Жозеф.

Пуссен откладывает инструмент. Офицеры наверху, должно быть, уже едят. Нужно пользоваться редкой минутой, когда слежка ослабевает.

– Вот послушайте, – говорит он.

Пуссен садится, скрестив руки. Спиной он навалился на внутреннюю часть грот-мачты, уходящей корнями под палубу и пронзающей корабль до самого киля.

– Я расскажу вам главный секрет этой торговли: ни грамма золота не должно покинуть пределов королевства.

Он набирает в грудь воздух.

– Нужно сперва, чтобы оно стало невидимым.

– Невидимым?

– Они делают так, что оно исчезает. Рассеивают его.

Пуссен делает пальцами движение, будто колдует. Авель с Жозефом подходят, не решаясь сесть.

– Для начала им одаривают верфи, на которых строят суда, платят лесничим, торговцам древесиной, ремесленникам, всему портовому народу, потом всем французским и иностранным мануфактурам, производителям галет или дрянных ружей, тафты, шелков, спиртного, сборщикам ножей, ковщикам медных и оловянных тазов… Они всё скупают тоннами. Избавляются от золота. И оно расходится от портов по большим и малым рекам, точно по венам страны, а товары плывут по течению навстречу. Корабль превращается в большой плавучий базар: деревянная пещера, набитая по самые портики. Судно отчаливает. По приходе в Африку капитан обменяет весь груз на невольников…

Авель с Жозефом внимательно слушают. Прошлой ночью, когда они работали в глубине трюма, Пуссен объяснял им, как устроен остов собора, сравнивая его с конструкцией птичьего гнезда. Он умеет всё разнять по частям с одинаковой точностью и пылом.

– Однако перед отплытием, – продолжает он, – они ещё немало золота оставляют страховщикам, которые передадут его другим страховщикам. Если корабль со всем своим грузом затонет, им всё возместят и можно будет начинать заново. Колдовство, говорю вам.

Пальцами толщиной с черенок молотка он повторяет то же движение.