Алхимик

— Я жил в деревушке неподалеку от Эль-Кайрума. Был у меня дом и сад, были дети, и так я до самой смерти жил бы припеваючи. Однажды, когда выдался особенно богатый урожай, мы на вырученные деньги всей семьей даже побывали в Мекке — так я выполнил свой долг верующего и теперь уж мог умереть с чистой совестью. Я всем был доволен.

Но однажды задрожала земля, и Нил вышел из берегов. Чужая, казалось, беда коснулась теперь и меня. Соседи опасались, как бы разлив не смыл их оливковые деревья, жена тревожилась за детей.

Я с ужасом смотрел, как погибает все нажитое.

Земля после того перестала родить — мне пришлось добывать себе пропитание другим способом. Так я сделался погонщиком верблюдов.

Тогда и открылся мне смысл слов Аллаха: не надо бояться неведомого, ибо каждый способен обрести то, чего хочет, получить то, в чем нуждается.

Все мы боимся утратить то, что имеем, будь то наши посевы или сама жизнь. Но страх этот проходит, стоит лишь понять, что и наша судьба, и история мира пишутся одною рукой.

Иногда встречались два каравана. И не было еще случая, чтобы у одних путников не нашлось того, в чем нуждались другие. Словно и впрямь все на свете было написано одной рукой. Погонщики рассказывали друг другу о пыльных бурях и, сев в кружок у костра, делились наблюдениями над повадками пустыни.

Бывало, что к огню приходили и таинственные бедуины, до тонкостей знавшие путь, которым следовал караван. Они предупреждали, где нужно опасаться нападения разбойников и диких племен, а потом исчезали так же молча, как появлялись, словно растворясь во тьме.

В один из таких вечеров Погонщик подошел к костру, у которого сидели Сантьяго и Англичанин.

— Слух идет о войне между племенами, — сообщил он.

В воцарившейся паузе Сантьяго почувствовал, как в воздухе в самом деле повисла тревога. Еще раз он убедился, что понимает беззвучный Всеобщий Язык.

Молчание нарушил Англичанин, осведомившийся, насколько это может быть опасно для каравана.

— Когда вошел в пустыню, назад пути нет, — ответил Погонщик. — Значит, остается только идти вперед. Остальное решит за нас Аллах, Он же и отведет от нас беду. Мактуб, — добавил он таинственное слово и отошел.

— Зря ты не хочешь обращать внимание на то, что происходит с караваном, — сказал Сантьяго Англичанину. — Присмотрись: как бы он ни петлял, он неуклонно движется к цели.

— А ты зря не читаешь о том, что такое мир и что происходит в мире, — отвечал тот. — Книги в этом смысле подобны караванам.

Люди, как и животные, шли теперь быстрее. Если раньше они проводили в молчании дни, а на привале у костров, собираясь, вели беседы, то теперь безмолвны стали и вечера. А потом Вожатый запретил разводить костры: они могут привлечь разбойников.

Чтобы спастись от холода, путники ставили верблюдов и лошадей в круг, а сами внутри этого круга ложились вповалку. Вожатый назначал часовых, которые с оружием в руках охраняли бивак.

Как-то ночью Англичанину не спалось. Он позвал Сантьяго, и они стали прогуливаться вокруг стоянки. Светила полная луна, и Сантьяго решился рассказать ему всю свою историю.

Англичанину особенно понравилась та ее часть, которая касалась успехов, достигнутых магазином хрустальной посуды после того, как там стал работать юноша.

— Вот что движет вселенной, — сказал он. — В алхимии это называется Душа Мира. Когда чего-нибудь желаешь всей душой, то приобщаешься к Душе Мира. А в ней заключена огромная сила.

И добавил, что это свойство не одних только людей: душа есть у всего на свете, будь то камень, растение, животное или даже мысль.

— Все, что ни есть на земле, постоянно изменяется, потому что и сама земля — живая и тоже обладает душой. Все мы — часть этой Души, поэтому сами не отдаем себе отчета во всем том, что она постоянно делает нам во благо. Но ты, когда работал в лавке, должен был понять, что даже хрусталь способствовал твоему успеху.

Сантьяго слушал молча, поглядывая то на луну, то на белый песок.