Альянс бунта

— И что?

— А сейчас середина ночи, если ты не заметил. И я не какая-то надоедливая собака. Ты не можешь вот так просто использовать меня, а потом выбросить на обочину. Большинство братьев хотели бы провести время со своей сестрой после того, как не виделись с ней несколько месяцев.

— Большинству братьев не приходится иметь дело с сестрами, врывающимися к ним в спальню, когда они трахают свою подружку, — выпаливает Рэн. — Большинству братьев не приходится мириться с тем, что их сестры стоят там и наблюдают, пока они не кончат!

Мерси издает разочарованный звук, открывая рот и вскидывая руки.

— Что хуже, Рэн? Прерывать парня во время траха и оставить его с синими яйцами или позволить ему закончить начатое? Кстати, тебе нужно немного подзагореть. У тебя такие белые ягодицы.

Наполненные злобой, глаза Рэна сужаются до щелочек.

— Ты — мерзкое человеческое существо.

— Может, уже согласимся, что я поступила правильно, позволив тебе закончить кувыркаться с Элоди Стиллуотер? Просто посмотри на себя сейчас. У тебя отвратительное настроение. Ты был бы еще более сварливым, если бы не…

— Не заканчивай это предложение! Ради всего святого! — Лицо Рэна приобрело тот же пепельный, восковой цвет, что и у Чейз ранее. — Тебе вообще не следовало находиться в моей гребаной спальне!

— Я не была в твоей комнате. Ты оставил дверь открытой. Я просто имела несчастье увидеть, что там происходит, как только оказалась на лестничной площадке.

— Я не могу это есть, — угрюмо говорит Чейз, вертя ложкой в курином супе с лапшой, который я для нее разогрел. Не могу сказать, что виню ее — он из кладовки, из пакета с густой жижей, которая пахла очень подозрительно даже для моего носа, когда я высыпал ее в кастрюлю.

Я забираю миску, наклоняюсь, чтобы поцеловать Чейз в макушку, а затем пересекаю кухню, чтобы вылить месиво в раковину.

Рэн и Мерси продолжают злобно смотреть друг на друга, не отводя взгляда.

— В городе полно гостиниц, — шипит Рэн.

— Нет, не полно, — возражает Мерси.

— Ты можешь переночевать в «Косгроуве». В офисе есть раскладушка, на которой Пит спит, когда слишком пьян, чтобы ехать домой. Тебе там не должно быть слишком неуютно.

— А что, если Пит окажется на этой раскладушке, когда я туда приеду?

— Уверен, он не будет возражать разделить ее с тобой, Мерс, — говорит он, его голос сочится ядом.

— Стоп! — Элоди до сих пор молчала, но, видимо, больше не может сдерживаться. — Мерси, конечно, Рэн не выгонит тебя посреди ночи. Рэн, ты не выгонишь ее. Ты можешь спать на диване в гостиной.

— Пфф. Я не сплю на диванах, Новенькая.

— Господи Иисусе. Какой же ты, блядь, ребенок, — говорит Рэн. — Ты ведешь себя как стерва по отношению к единственному человеку, который на самом деле пытается быть с тобой милой, Мерси. Единственному человеку, которому точно не должна грубить, если хочешь заслужить мое расположение…

— Ха! Мне плевать на твое расположение. Я…

А что, если это близнецы?

Холодный, нервный пот выступает по всему телу.

Что, если… это чертовы близнецы?

Что, если Чейз так чертовски больна, потому что ходит с двумя моими отпрысками в животе? Две уменьшенные версии меня? Боже мой. Срань господня. У меня так сдавило грудь. Почему, черт возьми, у меня так сдавило грудь? Я сажусь рядом с Чейз, не обращая внимания на мелочную перебранку Джейкоби, заглушаемую стуком пульса в ушах. Чейз уже смотрит на меня, когда я переключаю свое внимание на нее.

— Тебе уже делали УЗИ? — спрашиваю я, мастерски выравнивая голос.

Она качает головой.

— Я не… я не могла…

— Мы запишем тебя первым делом с утра.

— У нас даже не было возможности как следует все обсудить, — шепчет она. — Какой смысл в УЗИ, если…

— Мы запишем тебя на УЗИ.

Чейз замолкает. Она оценивает меня, изучает мое лицо, я полагаю, в поисках чего-то такого, что могло бы помочь ей разобраться во всем этом. Не знаю, находит ли она это, но в конце концов девушка кивает.

— Хорошо. Но нам все еще есть о чем поговорить.

— Согласен.

Она кладет голову мне на плечо. У меня в животе завязывается узел, когда я зачесываю ее волосы назад, заправляя их за ухо. Такие рыжие волосы. Если у нас будет ребенок, он будет темным, как я? Или у него будет ее цвет волос? Меня переполняет надежда, которая зарождается внутри меня. Дочь с огненными волосами, точь-в-точь как у ее матери? Только что я испытывал тревогу из-за перспективы иметь дело с уменьшенной копией меня, но когда думаю о том, какой могла бы быть жизнь с крошечной версией Пресли, ситуация предстает в совершенно новом свете. Я…

Я поднимаю взгляд из-за внезапно наступившей оглушительной тишины.

Рэн, Элоди и Мерси смотрят на нас. Точнее, на меня. Я хмуро смотрю на них.

— Что?

— О, ничего. — Мерси машет рукой в мою сторону, ее брови приподняты еще выше, чем раньше. — Просто это так… странно. Ты самый конфронтационный, агрессивный, враждебно настроенный человек во всем мире, а тут ты гладишь девушку по волосам и выглядишь так, будто вот-вот запоешь: «Холмы оживают под музыки звуки»⁶. Теперь я хочу, чтобы меня вырвало.