Альянс бунта

Не может быть, чтобы все было хорошо. Ни за что. Я сожгу дотла весь мир, если Пресли Марии Уиттон Чейз не будет рядом, чтобы вращать его. Счастье уйдет в прошлое. Я в одиночку уничтожу всю радость и надежду, если эта девушка ускользнула из этого мира.

Протягиваю к ней дрожащую руку. Ее кожа холодная и липкая на ощупь, на ней блестит пот. Прижимаю пальцы к ее шее, ищу ровное биение пульса… и не нахожу его.

— Я все пыталась ее разбудить, — воет Кэрри. У нее истерика. В беседке раздается эхо ее горя. — Она приходила в сознание, а потом снова отключалась.

Это.

Не.

Реально.

Я не хочу принимать это.

Не могу.

Подняв глаза, я вижу, что Дэш притянул Кэрри к себе, обнимает ее, проводит рукой по ее спине, но его взгляд устремлен на меня. Он выглядит уничтоженным. Выражение его лица обретает смысл лишь мгновение спустя, когда боль, подобной которой я никогда не чувствовал, впивается в мою душу, бесконечная, бездонная, смертельная, затягивая меня в черное море.

Пресли не умерла.

Она не исчезла, черт возьми.

Я не выдержу этого.

— Кэрри, где Элоди? — требует Рэн, все еще стоя у двери.

Это не имеет никакого смысла. Она упала в обморок на моих руках по дороге сюда от стоянки, но ей стало лучше, когда мы ушли искать ей еду. Она спорила со мной. Она была в порядке. Она…

Удар.

Мои мысли останавливаются.

Подождите.

Что это было?..

Мне показалось?..

Мои пальцы все еще прижаты к горлу Пресли. Мне показалось, что я что-то почувствовал. Я мог бы поклясться…

Удар.

Неглубокое биение сердца. Едва уловимый пульс, но он есть.

Я рвусь вверх, хватаю Пресли, притягиваю к себе ее обмякшее тело, заключаю ее в объятия.

— Ее сердце бьется! Оно бьется! Она не умерла!

Облегчение захлестывает Кэрри; она настолько ошеломлена, что обмякает в руках Дэша, закрывая рот руками и всхлипывая.

— Слава богу. Слава богу.

Мой разум немедленно включается в работу. У нее есть пульс. Чейз не умерла, но это не значит, что не умрет очень скоро, если мы не окажем ей помощь. Я не хотел нести ее через лес к машине, потому что не хотел рисковать тем, что ей станет хуже. Но сейчас это уже произошло. У меня нет выбора. Если не спущу ее с этой богом забытой горы…

— КАРИНА МЕНДОСА, ГДЕ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МОЯ ДЕВУШКА!

ГЛАВА 30

ЭЛОДИ

Я слышала о психозе, вызванном стрессом. Если слишком сильно надавить даже на самый крепкий разум, то в конце концов он даст трещину. Переживания за Пресли, а затем и авария, видимо, оказались слишком сильными потрясениями для моего разума, потому что сейчас я вижу странные вещи. Ужасные, страшные вещи, и я не могу понять их смысл.

Мой мозг говорит мне, что передо мной стоит Уэсли Фитцпатрик, обнаженный, его плоть окрашена кровью. Что на нем накинута волчья шкура, а к плечам и груди прилипли куски запёкшейся крови. Что в глазах Фитца пляшет безумный огонек, а изо рта вырывается безумный, истерический смех. Мозг говорит мне, что в его руке смертельно острый охотничий нож, лезвие которого вспыхивает и блестит, забрызганное дождевой водой, когда он направляет его мне в лицо.

Но все это неправда, так ведь?

Это не может быть правдой, потому что Уэсли Фитцпатрик заперт в камере смертников в Хьюстоне, штат Техас. Он не может быть здесь. Это просто невозможно.

— О… боги любят меня, — бормочет призрак. — Они… они продолжают преподносить мне такие шикарные подарки.

— Ты не настоящий, — шепчу я. — Этого не может быть. Я ударилась головой…

— Я не настоящий, — соглашается фантом. — Я дух. Я съел сердце волка и стал им. Я тень. Я уже украл твою душу в мире духов. Когда пущу тебе кровь здесь, все будет хорошо, потому что теперь у тебя нет души. Все это исчезнет. Все. Ты исчезнешь! — Он объясняет это искренне, с детским восторгом. Хватает меня за руку, зажимая мою ладонь в своей свободной руке, трясет ее с таким волнением, который, видимо, по его мнению, мы должны разделить.

В тот момент, когда он прикасается ко мне, его пальцы крепко сжимают мою руку, я осознаю свою ошибку. Это не психоз, вызванный стрессом. И не галлюцинации от удара по голове. Это реальность. Уэсли Фитцпатрик здесь, в Маунтин-Лейкс, похоже, совершенно не в себе, и никакие мои моргания не заставят его исчезнуть.

Я осторожно отдергиваю свою руку из его хватки и отступаю на шаг назад.

— Я не хочу, чтобы все исчезало, доктор Фитцпатрик.

Жуткая, безумная улыбка на его губах, исчезает при этом. Он внимательно изучает меня, взгляд бегает по всему моему лицу, перескакивая с одной черты на другую.

— То, что ты хочешь, не так уж и важно. Правда? — рявкает он. — В любом случае, тебя здесь быть не должно. Ты должна была уехать давным-давно.

— Я… — Я ударяюсь спиной о машину. Места мало, идти некуда.