Али Бабаев и сорок покойников

Повестку в суд Бабаеву вручили утром, через день после возвращения с Кубани. Он сидел в своем кабинете на Лесной, просматривая накопившиеся письма. Деятельность Али Саргоновича была многогранной, включавшей не только отстрел одиозных фигур, но, при возможности, помощь униженным и обиженным. Всю корреспонденцию Земфира раскладывала в три пачки: в первой были письма с благодарностями и добрыми пожеланиями, во второй – неотложные просьбы, а в третьей – от всяких башсыз [76], как выражалась секретарша, просивших денег на постройку марсианской ракеты или вечного двигателя. Эти письма Бабаев отправлял в корзину после прочтения, а занимался в основном корреспонденцией из второй пачки набрасывал ответ и отправлял Маркелову на доработку. Письма его шли во всякие инстанции, от которых зависело то или иное дело, и были напечатаны на фирменном бабаевском бланке, украшенном поверху парой дуэльных пистолетов. Обычно такого намека хватало.

Многие писали Бабаеву. Писали питерские литераторы, отбившие с его поддержкой атаку на свой культурный центр, писали ивановские ткачихи, которым он отправил женихов – целый батальон закончивших службу десантников, писали астрономы – им, стараниями Бабаева, выдали спирт для протирки телескопов и зарплату за шесть месяцев, писал губернатор Гыргольтагин из Талды-Кейнарска, благодарил за присланные аэросани и портрет президента в полный рост. Еще писали девушки, спасенные Бабаевым из турецких притонов и немецких борделей, и письма эти были политы слезами. С этой проблемой пришлось повозиться, так как в начале года слава Али Саргоновича еще не перешагнула российских рубежей. Но перед самым Восьмым марта он отловил посредника, вербующего девушек, отрезал ему уши и отправил одно ухо в Стамбул, а другое – в Гамбург. Эта мера возымела действие; теперь похотливые турки и развратные немцы знали, что с Бабаевым не шутят.

Сейчас Али Саргонович знакомился с письмом академика Плевако – тот возглавлял институт Проблемной химии, занятый черными рейдерами. Начиналось послание на трагической ноте: «Велика Россия, а отступать некуда!» – писал академик, и эти слова тронули сердце Бабаева. Он решил, что прищучит мерзавцев. Раз отступать некуда, осталось последнее средство – пулемет. Ну и, конечно, гранаты.

В этот момент в дверь проскользнула Земфира и положила на стол повестку. Повертев ее в руках, рассмотрев штампы и печати, Бабаев спросил:

– Это что такое, бикеч?

– Повестка в суд, Али Саргонович. Доставили с нарочным, и я расписалась.

– Захотелось ишаку послушать свой рев, – пробормотал Бабаев, вчитываясь в текст. – А я думал, дело с ним закончено.

– Как же, закончено! – подняла бровки секретарша. – У Маркелова тридцать газет, и везде про вашу дуэль с этим бахлулом! Маркелов вам вырезки готовит. Ужасные статьи! Все хадиджами писаны!

Арабских бранных слов Земфира нахваталась от Бабаева. Выражаться покрепче на русском девице было неприлично, а татарский она знала плохо. Да и какие в татарском ругательства? Дунгыз – свинья, да хайван скотина…

– Чаю мне принеси, два стакана, – велел Бабаев. – И передай Пожарскому, чтобы зашел.

Через минуту ярманд сидел в кресле у его стола. Кресло было особое, стальное, шведского производства. Бабаев купил его за пятьсот евро – после того, как под Пожарским развалились четыре стула.

– В суд нас вызывают, Сергей Альбертович, – сказал Бабаев. Через четыре дня. В Свердловский районный суд.

– Наслышан, – басом произнес Пожарский. – Земфира всем уже раззвонила.

Они замолчали. Открылась дверь, секретарша внесла подносик с дымящимися стаканами. Бабаев улыбнулся ей, кивнул, а когда бикеч исчезла, заметил с сожалением:

– Юриста у нас в штате нет, а искать уже поздно. Ну ничего! Как говорили в Древнем Египте, если парашют не раскрылся, вы все равно долетите до земли.

– Лучше все-таки с раскрытым парашютом, – молвил Пожарский. – Прикажете кого-нибудь найти?

– Кого-нибудь нам не надо, – отозвался Бабаев и вдруг, хлопнув себя по лбу, воскликнул: – Что ж это я! Есть человек, и очень, очень солидный! Высшего класса специалист!

Он вытащил бумажник, а из него – две визитки. На одной скромно значилось:

____________________

ФЕДОР БРОНЕВОЙ

Мозольный оператор, массажист и банщик

Парим по полной программе

____________________

Другая, роскошного вида, с золотом, на плотной бумаге, сообщала:

____________________

ЮРИДИЧЕСКАЯ КОНТОРА «АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ»

КУЗЬМА ПЕТРОВИЧ ПЕНЗЕР-ЯНКОВСКИЙ

АДВОКАТ

Гражданское и уголовное право, бракоразводные дела.

Консультации и защита в суде.

____________________

– Вот этому позвони, – сказал Бабаев, протягивая Пожарскому визитку адвоката. – Где-то мы с ним познакомились… Да, в «Эль Койоте»! Напомнишь и скажешь, что депутат Бабаев нуждается в срочной консультации.