Алгоритм любви

А как счастливо все начиналось. Благополучная дворянская семья. Отец Василий Крандиевский - редактор-издатель "Бюллетеней литературы и жизни". Мать - Анастасия Кузьмичева. О ней в сентябре 1900 года Горький писал Чехову: "Видел писательницу Крандиевскую - хороша. Скромная, о себе много не думает, видимо, хорошая мать, дети славные".

"Дети славные" - это старшая Наталья и младшая Надежда, будущий скульптор. Наталья Крандиевская родилась 21 января/2 февраля 1888 года. Московская барышня, красивая, восторженная, одаренная, жадно впитывающая разговоры феминистски настроенных дам и всезнающих журналистов. Писателей и издателей, постоянных гостей дома. Потом в стихотворении "В старой Москве" напишет:

В гостиной беседа за чайною чашкой,

В углах уже тени, а в окнах - закат.

И кружатся галки над Сивцевым Вражком,

И март, и капель, и к вечерне звонят.

Максим Горький тоже вспоминает эти чаепития, особенно выделяя "премудрую и милую Тусю": "...Симпатия к ней не остывает ни на единый градус в течение 43 лет нашего с ней знакомства".

Родители не удивились поэтическим опытам девочки. А первая публикация (стихотворение "Помни, о помни, мой друг дорогой") появилась в журнале "Муравей (1901, № 40), когда Тусе исполнилось 13 лет. В 1903 году вышел первый ее сборник стихов "Стихотворения", с которым она обратилась к Ивану Бунину. Тот, по словам Крандиевской, стихи разбранил, но одобрил ее занятия поэзией, посоветовав "искать точное слово, не врать". Сам же писатель иначе вспоминает эту встречу, признаваясь, что "поражен был ее юной прелестью, ее девичьей красотой и восхищен талантливостью ее стихов". В конце 30-х годов Крандиевская посвятит Бунину стихотворение "Духов день":

Отлетает праздник летний,

Как его ни сторожи,

Был ли Духов день, ответь мне?

Или снился он, скажи?

Как мы с вами узнаем, вопрос не случаен. Он задан именно в самое драматичное для поэтессы время. "Была ли жизнь? Или приснилась ей?" Но в 1903 году она, это приснившаяся жизнь, впереди.

Красотой Натальи восхищался Бальмонт, а ее стихи - ее наваждение одобрил сам Блок. Наталье 17, но ее уже волнуют размышления о жизни и смерти, о любви и вечности:

Я шла пустыней выжженной и знойной,

За мною тень моя ленивая ползла.

Был воздух впереди сухой и беспокойный,

И я не ведала, куда, зачем я шла.

И тень свою в тоске спросила я тогда:

- Скажи, сестра, куда идем с тобою?

И тень ответила с насмешкою глухою:

- Я за тобой, а ты, быть может, никуда.

Под стихотворением дата - май 1905 года. Смутное время наступало в России, неясно было на душе. Туся занимается живописью у Бакста и Добужинского, много играет на фортепиано (в зрелые годы Крандиевская будет сочинять фортепьянные пьесы, песни для варьете). Девушка на распутье, и родители решили помочь - ее выдали замуж за адвоката Федора Волькенштейна. Рождение сына не спасло этот брак. Последовал разрыв...

А душа жаждала любви... и любовь пришла. 7 мая 1917 года состоялось венчание с Алексеем Толстым.

Вот одно из писем Толстого к возлюбленной: "Ты мне дала такое счастье, о котором я не мечтал". А спустя 13 лет, в 1928 году, он признается: "Если ты умрешь, то и я - сейчас же за тобой". Уверена, в тот миг он был искренен, как и в 1914-м: "...Земля будет чудесной для нас, и мы будем казаться чудесными людьми. Мы возьмем от любви, от земли, от радости, от жизни все, и... после нас останется то, что называют - чудом, искусством, красотой".

Чуда не получилось. Он действительно взял все. А она отдала все. На алтарь любви были положены честолюбивые замыслы, собственное творчество. Ее последний сборник стихов "От лукавого" вышел в 1922 году, в нем собраны стихи предыдущих лет. По признанию Дон Аминадо, то были "целомудренно-пронзительные, обнаженно-правдивые стихи", а поэтесса явила собою "особую прелесть и очарование".

А потом многолетнее молчание. Она стала женой, возлюбленной, матерью, секретарем и помощником. Она по-прежнему была красавицей и писала стихи, но только для себя.

Яблоко, протянутое Еве,

Было вкуса меди, соли, желчи,

Запаха земли и диких плевел,

Цвета бузины и ягод волчьих.

Яд слюною пенной и зловонной

Рот обжег праматери, и новью

Побежал по жилам воспаленным,

И в обиде божьей назван кровью.

Эти строки написаны в юле 1921 года. В эмиграции.

В 1958 году она их "продолжит":

Яблоко, надкушенное Евой,

Брошенное на лужайке рая,

У корней покинутого древа

Долго пролежало, загнивая.

Звери, убоявшись Божья гнева,

Страшный плод не трогали, не ели,

Не клевали птицы и не пели

Возле кущ, где соблазнилась Ева.

И Творец обиженный покинул

Сад цветущий молодого рая

И пески горячие раскинул

Вкруг него от края и до края.

Опустился зной старозаветный

И опалил цветы, деревья, кущи,

Но оставил плод едва заметный,

Яблоко, что проклял Всемогущий.

И пески тогда его накрыли...

Мы судьбу виним, а виноваты сами. Нельзя предавать свой дар, даже во имя любви. Тому много примеров: расплата неминуема. Слишком поздним и горьким было понимание.