Аленка, Настя и математик

Виталий Петрович смутился. Как ни крути, а онанизм, даже собственной дочери — штука интимная.

— Ну конечно, сладкая.

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Не в те.

— Папа, а можно я подрочу сейчас? Как ты на это посмотришь?

— Отчего же нет, доча? Все твое перед тобой.

Девочка нерешительно потрогала свой клитор. Шаловливые ручки опустились вниз, большой палец правой руки стал неумело имитировать пенис.

— Эх ты, дурочка.

— Да, папаня?

— Смотри, вот так…

Прошло минуты полторы, не более — девица стала шумно дышать, дергаясь и зажав отцову длань между ног.

— Мне бы хотелось, — отец, похоже, тоже был возбужден, — чтобы теперь ты сделала это сама, а я бы посмотрел.

— Папулька, — девчонка надула губки, — ты хочешь, чтоб я перед тобой сама дрочила?

— Но ты ведь обещала, дочь моя.

— Что правда, то правда… Верно…

Похоть боролась со стыдом. Как вы думаете, что победило?

Валька, бесстыдно раздвинув ноги, привстала, уселась перед отцом и стала изучать свое влагалище, расставив ножки. Виталию Петровичу уже снова захотелось выбросить семя. Девушка раздвинула пальчиками губки; оголился клитор. Ей стало приятно. Сейчас, сейчас…

— Папочка, — Валя снова, казалось, читала мысли, — ты, наверно, хочешь кончить!

В. Петрович, ничего не говоря, стал задумчиво мастурбировать дочуру. Его пальцы ласкали девчоночье тело более умело, нежели руки пианиста любят свой инструмент. Мой друг музыкант, мой друг музыкант.

— Папка! — внезапно проснулась Валька. — А поонанируй тоже!

— Нет, — Виталию Петровичу нравилось говорить пошлости, — сначала кончишь ты, моя милая, да, испытай, слови оргазм, а там уж что будет со мной — разберемся.

— Я хочу, чтобы ты спустил.

— Солнышко мое, сначала спусти ты. Ну как?

Отцова рука гладила треугольник волос, забиралась в самые сокровенные тайны девчоночьего бытия, пипике было очень приятно. Окончательно бросив стыдливость, Валя бесстыдно кончила, как малолетняя шлюшка.

— Ты хочешь, чтобы я брызнул? Знаешь, что самое приятное может быть в жизни человека? Мастурбирующая дочь. Кончи для меня, еще раз, пожалуйста.

— Папа, ты точно этого хочешь?

— Очень хочу. Хочу видеть, как ты делаешь это

— Папа, мы, кажется, занимаемся каким-то не тем делом!

— Продолжай, доченька (рука Валюши против ее воли снова начала трогать пуговку клитора, ей было немного стыдно сидеть совершенно голой перед отцом, но что делать, между ножек звенело) — я сейчас на тебя подрочу. Папа?

— Да, дочь моя.

— Папулечка, спусти, пожалуйста, но не раньше, когда я буду спускать.

— Да, моя ласковая.

Отец любовался мастурбирующей дочерью. Наконец юная развратница снова испытала свой маленький девичий оргазм. Мужчина нацелился пенисом в рот развращенной девахи и, погоняв шкурку, мощно выстрелил. Она почмокала, сглотнула малофью и промолвила:

— Но, отец, я ничего не поняла.

— Сказал бы я тебе… Ведь ты дрочила не так.

— А как, папа, нужно дрочить? Я ведь сделала все, как ты говорил, — перламутровая жидкость стекала с губ на подбородок, Валька ее непроизвольно слизывала.

— Ну-ка сядь, — отец, не подразумевая ничего сексуального, взял дрошу за плечо. Ее словно шарахнуло. Чуть полноватая брюнеточка с торчащими сисечками, готовая по первому требованию подставить папаньке любую из своих умеренно тугих дырышек, буквально чуть не пооргазмировала от прикосновения. Это было похоже на то, когда электричка подкатывает к станции.

Он слегка провел ладонью между дочкиными полупопиями.

— А сосочки, папа? Вот я их кручу.

Отец обнял девушку за голую грудь.

— Конечно, маленькие неопытные девочки занимаются, как правило, развратом перед сном; ночью, проснувшись, когда мама с папой (или с кем-нибудь еще) занимаются своими делами, но больше всего им нравится заниматься этим утром, едва пробудившись. У каждой такой нимфетки, конечно, свой способ. — По телу Вальки уже пробегали приятные волны, она хотела, чтобы отец ее выебал, не распространяясь на умные темы. Однако вопрос был задан! — Это все школярство. — Папаня продолжал лекцию, ненавязчиво гладя Валькино тело, трогая клиторок юницы. — Объяснить тебе, как дрочит зрелая женщина? (Девочка кивнула, напряженно слушая речь отца. Она понимала, что получает сейчас важную информацию). — Вот так… — Виталий Петрович любовался голеньким телом девочки, на котором следы от трусиков и лифчика были весьма слабыми — она загорала, как правило, без них, расставляя ножки и позволяя солнцу ласкать себя. — Сядь-ка… Кончить лежа и дурочка сумеет. Держи спинку прямо! Спинку держи! Вспомни, что говорила тебе Инесса Христофоровна, подкручивая винт табуретки, когда ты насиловала пианино. Главное — позвоночник! Он должен быть прямой, будто ты палку проглотила!

Отец задумался: как-то двусмысленно прозвучало, не так ли?