Аленка, Настя и математик

Дочу сосали. В. П. отчетливо видел крошечные острые язычки маленьких развратниц. Дочка знала, куда привести отца. Об этом она, конечно, напишет в сочинении. Такова современная педагогика.

Старшая дочь… с папой

— Па-ап. П…ап! У меня тити напряглись! Что делать, пап?

Виталий Петрович работал. Ему было не до стенаний возбужденной дочери. После бурной ночи он, как ни странно, не нуждался в отдыхе, а с самого раннего утра, почти не поспав, принялся за рукопись.

— Ну папа же! Папа. Поласкай их. А я тебе яички полижу.

Мужчина с неудовольствием обернулся.

— Па-па!.. — перед ним, бесстыдно выпятив довольно полные для своего возраста грудки, стояла дочь. Он давно подозревал, что девчонка балуется с ними. До чего же у нее красивые налитые перси, подумал Виталий Петрович. Эрегированные сосочки просвечивают через полупрозрачную ткань. Похоже, работе конец. Он почувствовал, как в штанцах зашевелилось нечто. Наверно, это был не такой уж плохой подарок для дочери.

Полные груди дочери уперлись ему в фасад. Девочка, задрав футфолку, водила голыми растопыренными грудками со встопорщившимися сосками по лицу отца.

— Ну поласкай их… Я ведь не говорю — пососи. Просто положи руки. Ага, и вот так, и вот так. Потрогай их. Погладь. Папа…

Валька, похоже, принадлежала к той категории чувственных девиц, которые способны оргазмировать от прикосновений к соскам. Виталий Петрович чувствовал, что девчоночьий клитореныш тоже эрегирован; он, трясь о ткань трусиков, источал уже характерный запах. Вот девочка напряглась на мгновение, зажмурившись и вытянувшись в струнку. Расслабилась, шумно выдохнув.

— Спусти, пожалуйста, на мои титечки. Мне будет приятно.

Полненькая девочка (да не так чтоб и полная), с попкой и сосочками, которые в самый раз пригождались девочке двенадцати с половиной лет, покружилась перед отцом, заголяя почти голенькие полупопия с набухшими губками под короткой юбкой — он отчетливо их видел, когда дочка поворачивалась к нему задочком.

— Спустить на твой бюст? — мысль показалась недурной.

— Да, пожалуйста. Поводи головкой по сисеньскам. Разве они тебе неприятны? — девочка, отвлекшись от лица, поводила грудками туда-сюда. И Виталию Петровичу захотелось их снова потрогать, доставив девочке удовольствие. Что он и сделал, поласкав девушке обнаженные перси. Затем он приспустил треники, стянул трусы и взору Валеньки открылся могуче стоящий член.

— О, папа, какая у тебя большущая залупа! Вчера я толком ее и не рассмотрела. Лишь чувствовала в себе. Но вообще-то, отче, я предпочитаю мастурбацию (девушка еще не вошла во вкус ебли). Только дрочу я как-то не так. Может быть, папаня, ты меня научишь?

— Каким же образом? — удивился отец.

— А вот каким! — Валюха скинула трусы. — Ты ведь знаешь, что девчата дрочат, так ведь? Подглядывал небось в детстве за какой-нибудь девочкой? — Виталия Петровича настигли сладкие воспоминания. Жаннка, сладкая веснушчатая Жаннка. Он не раз спускал, спрятавшись в кустах и наблюдая, как малолетка, слегка выпятив попку, имела свое крошечное безволосое естество рукой. — Так вот… Я не умею играться с клитором, научи, пожалуйста. Девчонки умеют, а я нет! Выгляжу такой глупой… Вот он, мой клиторок. — Дочь раскрыла большие половые губки, а вслед за ними сами собой раскрылись и малые. Курочек стоял, и Вальке хотелось его потрогать, но она не знала, как. До сих пор она лишь ласкала грудь — ей нравились собственные соски, ни единожды она, встав перед зеркалом, любовалась своим бюстом. А сосочки, надо сказать, были что-то подозрительно большими; так или иначе, а Вале они очень нравились — чувственные. В деревне, где она надевала какое-то странное платье из непонятной серой материи, соски терлись о нее при ходьбе и девушка время от времени кончала, вот просто так, уходя не очень далеко от дома. Временами она, не желая ждать пейзажного оргазма, начинала сама их трогать — больше всего процесс нравился ей, когда папа с мамой отправлялись в лес за малиной или грибами, а она оставалась одна-одинешенька и, подойдя к старому мутному трюмо, стягивала лямки коротенького сарафана на плечи — грудки тут же послушно выскакивали — и начиналось действо. Конечно, Валька была босиком — так приятней. Достижение оргазма было более-менее длинной историей (оргазм был разным, в зависимости от того, стояла ли она на длинных узких половиках или, скомкав их и забросив под продавленную кровать, наслаждалась голыми ногами прохладой пола, грубыми деревянными досками, толсто покрашенных темно-рыжей масляной краской).

Она никогда не пыталась трогать свой клитор, хотя он стал расти еще с раннего детства — Валя обратила на это внимание. Но вот теперь захотелось.