Александр II

Ночь губернатор провел беспокойно, и даже любимый очаковский табачок его не радовал. Призванный к ответу городничий, который, как всем и ему самому было ясно, нес главную ответственность за постыдное небрежение к лодке, терпеливо слушал мягкие укоризны Ивана Христофоровича, пока не решился прервать его туманной фразой: «Да ведь можно, ваше превосходительство, поехать, да не доехать…»

И когда пришло время осмотра лодки Екатерины Великой, в которой царица некогда изволила плыть по Волхову, и воспитатель наследника Жуковский осведомился у губернатора, все ли в порядке и можно ли ехать, старичок Денфор бодро ответил: «Да!» Он только посоветовал ввиду неустроенности дороги пересесть его высочеству в другую карету. Наследник послушно пересел из своей в тяжелую, неповоротливую карету, судя по виду, ровесницу губернатора. Поехали. Как раз на повороте к месту хранения лодки карета с наследником застряла во влажном прибрежном песке. Как ни старалась четверка лошадей, дальше ехать было невозможно. Пришлось повернуть назад, чему никто особенно не огорчился, кроме пунктуального Василия Андреевича. «Вам надо бы, ваше превосходительство, – сказал он Денфору, – устроить на берегу бульвар. И глазу приятно и проехать всегда можно будет». – «Исполним-с непременно, – вежливо отвечал новгородский губернатор. – Табачку не желаете?»

Осмотр лодки заменили плаванием по Волхову до Юрьевского монастыря. Наутро выехали в путь.

Валдай, Вышний Волочёк со знаменитыми шлюзами и каналами. В Торжке был устроен смотр уланского его высочества великого князя Михаила Павловича полка, после которого наследник был на богослужении в соборном храме Борисоглебского мужского монастыря.

При въезде в Тверь наследника приветствовали представители дворянства и старейшего духовенства. Были осмотрены артиллерийские роты, монастырь, известный мученической кончиной святителя Филиппа, митрополита Московского, губернская гимназия, тюремный замок и выставка ремесленных и мануфактурных изделий, производимых в губернии. Вечером состоялся бал в губернском благородном собрании.

Так было день за днем. Александр привык к дороге. Ему не надоедало смотреть вдаль и по сторонам на сменявшие одна другую рощи, перелески, поля, луга, большие и малые деревеньки. Он вдруг прочувствовал то, что невозможно осознать только разумом: громадность просторов России.

Так же ясно увидел он и нищету народа. Повод был случаен и нелеп: не рассчитали время пути, а телеги с провиантом запаздывали. Меж тем они стояли у околицы какой-то деревеньки.

Александр зашел в курную избу Гаврилы Кузьмина и закашлялся от тяжелого воздуха и дыма. Семья как раз садилась обедать.

– Угостишь щами? – весело спросил он у мужичка, ошалевшего от вида множества господ с золотыми эполетами.

– Как прикажете, – послушно отвечал тот. – Матушка, тарелку дай.

Была в доме одна тарелка для пасхального кулича. Вообще же щи и кашу ели из чугуна поочередно ложками.

Но тут Гаврилу мягко, но твердо оттеснили. Стол его деревянный, правда, выскобленный до медовой белизны, покрыли снежной скатертью, расставили уйму больших и малых тарелок, стаканов, ложек, вилок, ножей – подлинно скатерть-самобранка развернулась на этом дворе.

Забавы ради наследник взял деревянную ложку из отодвинутой в угол стола кучи и похлебал щец с куском черного душистого хлеба. Щи были вкусны, но оказались вегетарианскими.

– Что ж они у тебя без мяса? – недоуменно спросил наследник. – Сегодня не постный день.

– Так что нету мяса, – отвечал Гаврила.

– Изба у тебя дурно крыта, – заметил Александр, с удовольствием играя роль царя-батюшки. – Отчего ты беден?

– Так что дела наши такие, и пожар тут случился, давненько, правда, и хозяйка померла, надо новую брать, а овес не родился… – начал было путано объяснять Гаврила, но его не слушали.

– Вот тебе сто рублей, – мягко сказал Александр, – и перекрой ты крышу. Детей хоть пожалей!

– Да ведь, вашество, я ить… а недоимки еще!

– Много на тебе?

– Да ведь, это, почитай, а все несправедливо! Староста наш… – осмелился начать Гаврила, но его не слушали.

На покрытие податных недоимок было дадено еще 50 рублей.

– Смотри, Гаврила! – весело прощался наследник, уже сидя в коляске. – Чтобы новая жена родила непременно мальчишку! Я буду крестным отцом. И непременно назовите Александром!

– Спаси тя Осподи!.. Век буду Бога молить!.. – бормотал Гаврила и долго еще стоял у ворот, пока последние телеги обоза не пропылили мимо.

Переправившись через Волгу, в богатом селе Кимры осмотрели великолепную церковь, в Калязине – монастырь, где поклонились гробу угодника Божия Святого Макария Калязинского.